Серёга снял себе офис в здании закрытого детского садика, посадил директором нестареющего Семёна Исаича Заубера, ушедшего из «Юбиля» на пенсию, нанял юристов и начал борьбу за «Коминтерн», не оповещая никого из «афганцев». Планом‑максимум было восстановление в командирах, планом‑минимум — изгнание Щебетовского. Главным оружием стала папка‑скоросшиватель с учредительными документами организации.
Серёгина осада была тихая и глухая, с редкими яростными атаками. Щебетовский никому не рассказывал, какие невидимые удары наносит по нему Лихолетов, как ищет слабые места, теснит, ломает оборону. Шпальный рынок весь год лихорадило внезапными заморочками: то вдруг какая‑то проверка, то выемка документов, а ещё вызовы в суд, УБЭП, приостановки сделок, арест товара и прочие подобные неприятности. На рынке считали, что это — норма нынешнего бизнеса, полулегального и полукриминального, как и всё в стране. Один лишь Щебетовский понимал, в чём причина.
— Закажи его, — сразу предложила Серёге свирепая Нелька; полумер или компромиссов для неё не существовало. — Это решение всех проблем, Серый.
— Нет, — ответил Серёга. — «Афганец» «афганца» не заказывает.
— Тогда давай всё тут нахрен бросим, бабки заберём и уедем в Москву. Там ты всего добьёшься, а в этой жопе мира пусть друг у друга сосут.
— Нет, — упрямо повторил Серёга.
Нелька жаждала безоговорочной и яркой победы: ей требовалось всех нагнуть, всем доказать, принудить всех к покорности и восторжествовать. А Серёга не мог объяснить, почему нельзя заказать Щебетовского или свалить из Батуева. В любом случае это будет означать крах его убеждений. Погано, что «коминтерновцы» им пренебрегли, но поражение «афганской идеи» — не проигрыш в делах и не надсада самолюбия; поражение — это отступничество, когда говоришь о братстве, а сам кого‑то заказал или сбежал от своих же.
— Они первые тебя предали, Серый, — жёстко сказала Нелька. — А ты зассал им отомстить. Придумываешь, как бы их оправдать.
Серёга лежал дома на кушетке на животе, голый по пояс, а Нелька сидела на нём верхом и яростно массировала ему плечи, словно пыталась вылепить другого Серёгу, прежнего, размашистого, без тормозов.
— «Афган», «Афган»!.. — Нелька сморщила нос, передразнивая Серёгу. — Ни шиша твой Афган не решает!
— Не решает, — согласился Серёга. — Афган не гарантия, что человек хороший. Считать любого «афганца» за брата — пионерия, блин, так в школе рыжие или косоглазые дружат с рыжими или косоглазыми. Афган не сделал нас лучше. Но он не в военнике, а внутри. Ты можешь себе говорить: «Этот парень был в Афгане, значит, я буду ему верить». Не потому, что «афганец» — значит, хороший, а потому что тебе самому надо кому‑то верить. Бога‑то нет. Коммунизм мы решили не строить. А причина, чтобы верить другим, всё равно нужна. Всегда должны быть свои, и нужен способ превратить чужих в своих. Вот Афган стал таким способом. Неправильно жить наособицу.
Любить Серёга не научился, но хотя бы понял, как это делается.
— А ты был не такой, — хмыкнула Нелька. — Был герой. Наглый. Борзый.
— Укатали сявку крутые горки.
— А я тебя всё равно люблю. Мне пофиг, какой ты.
— Но Щебетугу‑то я один хер бортану, — усмехаясь, заверил Серёга.
— Найми охрану.
— Найму. Немца позову. Как‑то у меня с ним нехорошо вышло.
* * *
Опасение Нельки, что Щебетовский пришлёт киллера, произвело на Серёгу серьёзное впечатление. Примерно через неделю после разговора с майором Серёга спросил у Яна Сучилина, своего водителя:
— Ты знаешь, где сейчас живёт Немец?
— Знаю. В общаге на Локомотивной. Он там у бабы своей приземлился.
Серёга подумал, что Герману неловко будет встречаться с ним где‑нибудь в кабаке — кабак простому шофёру Неволину не по карману, а сидеть за Серёгин счёт — стрёмно. Да и разговор будет пока что короткий.
— Ян, договорись с Немцем, когда мне заехать к нему в общагу на пять сек по важному вопросу. Пусть он Таньку отошлёт куда‑нибудь.
— Ясно, — кивнул Ян. — А чего ты хочешь от него, Серый, или это тайна?
— Да не тайна никакая. Приглашу его к себе в охрану.
— А я?
— И ты будешь, и он, — оба. У меня напряжёнка обозначилась.
Сучилин понял, что ему надо успеть всё выполнить до прихода Немца. Рядом с Неволиным у него ничего не получится — Неволин помешает.
Дело в том, что несколько дней назад, вечером воскресенья, к Сучилину домой заявился Басунов. Он не прошёл в квартиру, а вызвал Яна в подъезд. Они спустились на лестничную площадку и закурили у окошка. Сучилин жил «на Сцепе», и за окном была всем знакомая картина: игровая площадка во дворе, утонувшая в огромных февральских сугробах, из которых торчали только кровли песочниц; припаркованные тачки; ограда из бетонных плит, а за ней — задний двор магазина с мусоркой и штабелями тары. В заброшенном котловане, как в сквере, разрослись заснеженные кусты. Вдали по улице катились троллейбусы, в сизой вечерней дымке мигали светофоры.
— У тебя проблемы, Ян, но ты можешь их решить, — сообщил Басунов.
— Какие проблемы? — насторожился Ян. Он знал, что Басунов — сука.
— Июль девяносто четвёртого, — напомнил Басунов. — Шпальный рынок. Два стрелка от Батищева вальнули Чёрта и подбили Быченко.
— И что? — холодея, спросил Сучилин.
Конечно, он всё помнил. Помнил, как прозевал покушение на Егорыча, а потом, чтобы оправдаться, кинулся вдогонку за киллером через толпу на втором этаже рынка. На том «динамовце» ещё была футболка с Дольфом Лундгреном… Киллер израсходовал боезапас и, прорываясь к лестнице, прикрылся заложницами — схватил за шкирку двух девчонок‑близняшек, продавщиц. Ян помнил их оголённые животы под топиками… Что на него тогда нашло?.. Он прострочил из АКМ киллера вместе с девчонками…
— Кому надо, тому всё известно, — Басунов глядел Сучилину в глаза. — Киллер — Иван Гнедых по кличке Гнедой. Убиты Дарья и Жанна Поляковы. Свидетели из наших — Завражный, Расковалов, Дудников, Зибаров, Неволин, Моторкин, Птухин, Хрипунов. Есть и гражданские свидетели. Есть протокол осмотра места преступления: Гнедой тогда остался без оружия. Ты просто грохнул тех двух шлюшек, Ян, и всё. Это от пятнадцати до пожизненного.
Сучилин тяжело дышал носом. Он стоял в подъезде перед Басуновым как‑то сгорбившись, растопырив руки, — рослый, белобрысый, краснолицый.
— И что от меня хочешь?
Ян уже догадался, чего сейчас от него попросят.
— Убери Лихолетова, — сказал Басунов.
— Как?
— А я не знаю, Ян. Это уже твои заботы. Я вообще ничего не знаю.
В общих чертах Сучилин был в курсе тяжбы Серёги с Щебетовским и не сомневался, что заказчик — Щебетовский. Но кто слил майору информацию о деталях и участниках той бойни на Шпальном рынке? Витёк, кто ж ещё.
