– Подожди, – вдруг сказала она. – Не надо. Не спеши. Отдохни чуть-чуть. Вон у тебя как сердце бьется.
– Ничего оно не бьется.
– Бьется! – она приложила ухо к его груди, замерла на несколько секунд.
– Ну да, ну, в смысле, стучит пока еще… – сказал он.
– Очень сильно стучит! Давай я померяю тебе пульс.
– Зачем?
– Я боюсь! Я боюсь за тебя!
У нее было милое, заботливое и встревоженное лицо. Он уже чувствовал, что любит ее. Она сняла с него часы, положила их ему на живот, пальцами нежно сжала его запястье и принялась считать, шевеля губами и косясь на циферблат.
– Наташа, – сказал он. – Наташа моя хорошая.
– Какой ты смешной. Сейчас ты мне сделаешь предложение?
– Да. – сказал он. – Представь себе.
– Смешной, – повторила она. – Но хитрый! Чтоб я за тобой ухаживала остаток жизни?
– Но я же здоров!
– Тебе уже пятьдесят пять. А мне – тридцать два. Ловко придумал – прожить еще лет двадцать и умереть на руках здоровой сильной женщины. Но уже немолодой. А ты обо мне подумал? Что я буду делать потом? Вдова, измученная твоими болезнями?
– Я здоров!
– Значит, заболеешь! Все люди ближе к смерти долго болеют! Ишь, нашел себе молодую няньку на старости лет… – и вдруг прошептала, в глазах слезы, – Я шучу, миленький! Прости! – скинула тапочки, легла рядом, прижалась к нему, ласково, невесомо и тепло, поцеловала. – Поспи, ты устал, тебе надо поспать… Часок, ладно? А то мне в пять уходить.
«Психопатка, – злобно думал Арсений Сергеевич, шагая по двору и нарочно не оглядываясь на Наташины окна. – Вот зачем я ее из окна вытаскивал? Уже бы травка выросла!»
Зазвонил мобильник. Незнакомый номер.
– Да! – сказал он.
– Арсений Сергеевич?
– Слушаю вас внимательно.
Это звонила некая Надежда Ковенчук, выпускница Саши Авдотьина, она хотела к ним в аспирантуру. Кажется, он обещал с ней встретиться и поговорить. Да, да, конечно, Саша просил, и он согласился и разрешил дать свой телефон.
– Да, да, Надя, конечно, помню! – сказал он. – Да, конечно, разумеется. Когда? Когда, когда, когда… Да хоть сегодня вечером! Пишите адрес.
«Ближний свет»
страхование инвестиций
– Гарик сейчас принимает душ, – сказал Борис Карлович. – Да, некрасивая история. Если, конечно, это правда.
Юля достала айпад, включила.
– Дайте-ка я сяду рядышком… – он пересел к Юле на диван, придвинулся и даже приобнял ее за плечо.
Они сидели в большой гостиной; квартира была на втором этаже трехэтажного, как сейчас говорят, «клубного» дома в тихом и зеленом московском переулке.
От Бориса Карловича пахло прохладным одеколоном и свежей рубашкой, он был широкоплеч и мускулист, на Юлиной спине уверенно лежала его сильная рука, но Юля не ощущала никакого соблазна или угрозы.
Она показывала: вот к ней в «Контактик» постучался Гарик. Слово за слово. Долго рассказывал о себе, какой он умный и утонченный, изысканный, модный и богатый. Хвастался, что живет в роскошном доме, посылал фотографии. На фоне вот этой самой комнаты, кстати! Вот, вот!
– Кстати, – спросил Борис Карлович, – а как вы узнали мой адрес? Неужели по виду из окна? Вы просто гений русского сыска!
– По айпишникам. Он с трех компов выходил. Потом роутер засекли. Моя сестра работает… Ну, неважно. Я ведь, уважаемый Борис Карлович, даже не знаю вашей фамилии. Но адрес – с точностью до полутора метров. Вид из окна тоже помог, чтоб уж на двести процентов.
Гарик писал невероятные письма. Стыдно показывать, но если вы настаиваете… Нет, не могу. Ну, неважно. Наконец назначил встречу. В ресторане «Ближний свет». А как добраться? «За тобой приедет лимузин, скажи адрес и фамилию». Лимузин приехал. Это за городом, вы ведь знаете? Отдельный кабинет. Накрыт столик. Официант наливает шампанское. Сижу, жду. Проголодалась. Час прошел. Звоню по мобильнику – номер заблокирован. Стучусь ему в «Контактик» – аккаунта не существует. Встаю. И тут мне чек несут. Тридцать две тысячи. То есть двадцать шесть плюс лимузин. Как? А так. Заказ на ваше имя. Вы такая-то? Извольте платить. Это не я заказывала!!! Ну, вы там сами со своими друзьями разбирайтесь, но сначала заплатите. Хорошо, сестра подъехала, деньги привезла. Я два часа ее ждала, а метрдотель говорит: «Кушайте, отдыхайте».
– Идиот, – сказал Борис Карлович. – Но вы тоже хороши.
– А при чем тут я? – чуть не закричала Юля. – Ну, дура, допустим. Что на его письмо ответила. Я же ничего у него не просила! Не требовала, не вымогала! Он сам меня уговаривал! Вот, смотрите:
«Я буду долго целовать твои туфельки, а потом языком расстегну на туфельках пряжки и, ухватившись зубами за каблуки, сниму их с тебя. А потом буду любоваться твоими пальчиками и ждать, когда ты позволишь мне прикоснуться к ним своими ресницами и нежно пощекотать».
– Ну-ну, – помрачнел Борис Карлович. – Так сколько с вас взяли? Чек есть?
– Тридцать две тысячи. Ноль-ноль. – Юля вытащила чек из-под футляра айпада.
Он взглянул, прошел в смежную комнату. Слышно было, как он выдвигает ящик стола. Вернулся. Положил на стол шесть красных бумажек и две синие.
– Спасибо, – сказала Юля, потянувшись за деньгами. – А вы его папа?
Он отвел ее руку и прислушался – в глубине квартиры раздался щелчок двери.
– Маленький, иди сюда! – крикнул он.
Вошел юноша в махровом халате.
– Ты знаешь эту девушку? – спросил Борис Карлович.
– Не-а, – сказал юноша и отвернулся, посмотрел в большую, стекло до полу, балконную дверь.
Но Борис Карлович силком усадил его на диван рядом с собой. Взял у Юли айпад, показал экран.
– Ну Боря, – поморщился юноша, – это же была шутка…
– Ах ты подонок! – вдруг взревел Борис Карлович, схватил Гарика за шиворот и швырнул на ковер, лицом уткнув в Юлины кроссовки. – Целуй! Языком развязывай шнурки! Зубами стаскивай! Лижи пальчики! А вдруг она у тебя не одна?
– Боря, не волнуйся! – увещевательно сказал Гарик, поднимаясь с ковра.
Но Борис Карлович сорвал с него халат, обернулся к Юле, будто приглашая полюбоваться стройной смуглой фигурой Гарика, и вдруг заплакал. Слезы просто брызнули у него из глаз.
– Какой красавец. Но какой подлый. Вон отсюда! – он пнул Гарика ногой по яйцам, тот согнулся, а Борис Карлович раскрыл балкон, заломил голому Гарику руку и выкинул его со второго этажа. Раздался хруст кустов. – Чтоб я тебя больше не видел! – заорал он вслед.
Постоял у балкона. Вытер ладонью слезы. Подошел к Юле:
– Возьмите деньги. Я бы дал вдвое больше, но боюсь, это унизит вас.
