Начинался скандал. Шестьдесят третий в году. Илюша считал.
Илюша переходил из класса в класс. Потом поступил в институт. Потом закончил. Устроился на приличную работу. Проработал месяц. Получил первую зарплату. Сказал маме с папой по этому случаю:
– Пойдемте отметим! Я приглашаю.
– В другой раз, – сказал папа. – Есть разговор. Садись.
– Ты взрослый человек, ты поймешь, – сказала мама. – Мы с папой разводимся.
– Да, – сказал папа. – Спокойно, мирно, дружелюбно.
– Ага, – кивнул Илюша. – Конечно.
– Не лезь в наши отношения! – строго сказала мама.
– Вот именно! – папа даже постучал пальцем по краешку стола.
– А почему вы разводитесь сейчас? – вдруг закричал Илюша. – А не тогда? Когда мне было десять, двенадцать, пятнадцать лет? Когда я подыхал от ваших скандалов?
– Поросенок ты, – сказал папа. – Всё ведь ради тебя.
– Чтоб ты вырос в нормальной семье, – сказала мама.
– Как я мечтал о вашем разводе! – Илюша вскочил с кресла. – В классе у многих ребят родители развелись, и всё нормально. Как я им завидовал…
– А ты бы с кем остался, с папой или мамой? – улыбнулась мама.
– Тогда я не думал, – серьезно сказал Илюша. – А сейчас – ни с кем. Я уеду. Пока буду жить у одного знакомого. В смысле у одного друга.
– Ишь ты, – хохотнул папа. – У вас с ним серьезно?
– Идите вы! – закричал Илюша и выбежал в прихожую.
Слышно было, как он надевает плащ. Хлопнула дверь.
– А может, не надо разводиться? – задумчиво сказал папа. – Раз он уезжает, мы сможем жить в разных комнатах.
Автор, герой и читатель
воображаясь героиней своих возлюбленных творцов
Книжным героям не только сочувствуют. Героями себя воображают. С ними, так сказать, отождествляются.
Красивый тонкий юноша воображал себя князем Андреем. Некрасивый и неловкий – Пьером Безуховым. Счастливый любовник – Вронским. Обманутый муж – Карениным.
Несчастная зрелая женщина могла вообразить себя Анной. Юная и мятежная – Наташей. Счастливая невеста – Кити.
И так далее по всей великой русской литературе. От Онегина до дяди Вани.
Но кто может вообразить себя Раскольниковым или князем Мышкиным? Соней Мармеладовой или Грушенькой?
Не говоря уже о Смердякове и Макаре Девушкине.
Героям Достоевского сочувствуешь, да. Сцена допроса Мити Карамазова пронимает до костей. Самоубийство Свидригайлова – еще сильнее. Но представить себе, что я – это Митя? Или что Свидригайлов – это я? Увольте.
С героями Достоевского нельзя идентифицироваться вот так, попросту.
Но зато можно услышать в себе чувства его героев.
Это гораздо страшнее.
Но и дороже.
Достоевский и УТП
филологические досуги
За что так любят Достоевского?
Конечно, не за утомительное и неловкое многословие. «Он начинал под его началом» и т. п. Не за искусственные сюжеты – и «Идиот», и «Преступление и наказание», и «Братья Карамазовы» надуманы до последней степени. Не за человеческую узнаваемость персонажей – ну кто поверит, что неученый бурбон и сладострастник Митя рассуждает, как Кант и Конт в одном лице? И уж, конечно, не за имперско-церковную идеологию, не за ксенофобию и монархизм.
Так за что же?
В чем его УТП, оно же USP (уникальное торговое предложение, оно же Unique Selling Proposition)?
В психоанализе, вот в чем.
За несколько десятилетий до Фрейда великий русский писатель рассказал нам следующее.
Человек – существо агрессивное, и агрессивно-эротичное к тому же. Никакие доводы рассудка не позволяют ему с этим справиться.
Ибо человек – существо иррациональное.
И самое главное – человек находит наслаждение в страдании. Упивается обидами, унижениями, оскорблениями, нищетой. Делает всё, чтоб это повторялось.
Поэтому человек «не живет, а самосочиняется». Фантазирует сам о себе, лжет самому себе.
Другими словами, Достоевский рассказал нам последнюю на сегодняшний день правду о человеке.
Ибо этих правд всего четыре (в порядке появления):
– Человек – раб Божий.
– Человек – свободное и независимо мыслящее существо.
– Человек – продукт социально-исторических условий.
– И наконец, человек – агрессивная, сексуальная, садомазохистичная тварь, живущая в мире своих фантазмов.
Достоевский нащелкал по носу Руссо, Толстого и Маркса и на повороте обошел Фрейда.
Ничего нового после Достоевского про человека сказано не было.
Поэтому Достоевского читают, узнавая правду о себе.
А критики и хулители Достоевского пусть помалкивают.
Пусть сами придумают что-то новое о человеке – тогда и поговорим.
Достоевские непонятки
занимательное литературоведение
ПЕРВАЯ НЕПОНЯТКА:
Митя Карамазов много раз называет Грушеньку «царица души моей».
И говорит, что у нее во всем теле этакий изгиб.
Красивая, да. Вообще же она содержанка, ростовщица, хамка и скандалистка. Пожалуй, это всё, что можно о ней сказать. У нее и страстей-то нет. Живет со старым купцом, а Митеньке только один раз ножку поцеловать разрешила.
А он всё свое: царица души моей!
Чем же она его душу завоевала? Красотой? Изгибом?
Кажется, да. Изгибом – то есть линией «талия-ляжки».
ОТВЕТ:
Митя – хоть и дворянин, но на самом деле настоящий плебей. Как там сказано про его отца: «дворянин, помещик из мелких, бывший приживальщик, злой и обидчивый». А Митя – неуч, грубиян, хам. Дурак, теряющий рассудок от пачки денег в руках, уже не соображающий, чьи это деньги (Катерина Ивановна просила по почте отправить), и бегущий спустить эти деньги в пьяном разгуле. С порывами в область чистейшего благоррродства, как и полагается провинциальному скандалисту.
Плебей полюбил плебейку. Красотку с фигуркой. А она ему: денег давай.
ВТОРАЯ НЕПОНЯТКА:
В Мокром, под конец грандиозного кутежа, затеянного то ли на деньги убитого папаши, то ли на остаток Катерин-Иванниных денег, в финале Митя кладет-таки Грушеньку на диван и впивается страстным поцелуем ей в губы.
Ну, вроде бы заслужил? Нет. Что он слышит:
