Артиллерийская дуэль
ах, эти серые глаза
– Я жду ребенка, – сказала Даша.
– Ага, – сказал Генрих Васильевич. – Вот оно как, значит…
Генрих Васильевич был Дашин начальник. Она пришла к нему просить, чтобы ее не увольняли. Дела на фирме шли плоховато. Даша узнала, что она в списке ближайших жертв оптимизации. И поэтому решилась вот так – напрямую, начистоту. Что он, не человек, что ли? Хотя его считали жестким, злым и даже капризным начальником. Но ведь человек же!
– Я жду ребенка, – повторила она.
– Что ж, – сказал Генрих Васильевич.
Снял очки, протер их салфеткой. Снова надел, посмотрел на нее. Она опустила голову, покраснела.
– Хорошо, – сказал Генрих Васильевич. – Ладно. Понятно. Работайте спокойно. А я постараюсь, – вдруг улыбнулся он, – выкрутить вам нечто вроде премии.
– Спасибо! – она подняла на него свои прекрасные серые глаза.
Генрих Васильевич вышел из-за стола, подошел к ней.
Она встала с дивана. Он взял ее руку, поцеловал.
– Я вас поздравляю, – негромко сказал он. – Это прекрасно. Но я, я… я только об одном жалею: что этот ребенок не от меня.
Она отступила на полшага и посмотрела на него. Высокий, стройный, с красноватыми обветренными щеками – горные лыжи? Сколько ему лет? На вид не больше сорока. Разведенный, это она знала точно. Красивый? Да какая разница! Умный? Безусловно. Волевой? А как же. Однако не выдержал.
– Всё, всё, всё, – пробормотал он. – Простите. Забудьте. Идите.
В следующую пятницу она не пришла на работу. В понедельник ее не было тоже. И во вторник. Генрих Васильевич в среду попросил секретаря разыскать ее.
В четверг она зашла в его кабинет и с порога сказала:
– Можете меня увольнять. У меня несчастье. Я бежала, поскользнулась, упала, сильно ударилась… и, в общем… ну, вы сами понимаете.
– Господи! – вздохнул Генрих Васильевич. – Вот беда…
Вышел из-за стола. Усадил ее на диван. Сел рядом. Обнял за плечо.
– А что врачи говорят? Дети-то еще будут? Даша, Дашенька, вы сможете еще раз забеременеть и родить?
– Да, – тихо сказала она, близко-близко глядя на него своими огромными серыми глазами.
– Вот и отлично! – сказал он, вставая с дивана. – Уверен, в следующий раз у вас всё будет хорошо. Но вы уж берегите себя! Не скачите по сугробам!
Подошел к столу, выдвинул ящик, вытащил конверт.
– Тут я приготовил для вас небольшое, так сказать, пособие… Конечно, ваша ситуация изменилась, но… но всё равно возьмите.
– Не надо, – сказала она.
– Точно? – он поднял брови. – Вы уверены?
– Вы нарочно? – шепотом спросила она.
– А вы? – он поднял брови еще выше.
У него некрасиво наморщился лоб. На лбу шелушилась кожа, а из левой брови рос толстый седой волос. На стекле очков были следы пальцев.
Вечером она сказала мужу, что передумала делать аборт, что это она сгоряча сказала, и пусть он не сердится, она его очень любит, и будущего ребенка любит, и всё у них будет хорошо.
Начало романа
1. Всё впереди
the beginning of an affair
[27]
– Не знаю, не знаю, – сказал Николай Петрович. – В России сотни маленьких неприбыльных издательств. Но главное – такому издательству, если вы его вздумаете затевать, совсем не нужен штатный юрист по авторским правам. Так что я вам не пригожусь.
– Нет так нет, – сказала его собеседница.
Ей было лет сорок или даже больше, но она была очень ухоженная.
Встреча была в ресторане со странным названием «Суп, второе и компот». Это оказалось довольно дорогое заведение. В резных шкафах стояли бутылки с пожелтевшими этикетками вперемешку со старинными книгами. Николай Петрович вряд ли стал бы приглашать незнакомую даму в такой ресторан. Но, коли дама сама назначает свидание, пришлось соглашаться.
– Нет так нет, – повторила она, собрала со стола бумаги и спрятала в сумку.
– Странно! – нахмурился он. – Всё это вы могли рассказать мне по телефону. Или прислать по мейлу.
– Я думала, вам будет приятно выпить кофе в хорошем месте, – улыбнулась она.
Эта улыбка обидела Николая Петровича.
– Будьте любезны, счет! – он позвал официанта.
– Всё в порядке, – сказал официант. – Уже всё в порядке.
Значит, она заплатила. Ну, ничего. Он достал пятисотрублевую бумажку, протянул официанту:
– Это вам, спасибо, всё было очень мило.
– Какой вы, однако, гордый, – сказала женщина.
– Что вам от меня надо? – спросил он.
– Мне? – захохотала она. – От вас? Ровным счетом ничего. То, что мне было надо, я от вас уже получила! – И вдруг сказала совсем другим голосом, – Просто хотела на вас посмотреть.
– Постойте, – сказал Николай Петрович. – Постойте, дайте вспомнить… Семинар в Праге? Ну, то есть в Братиславе…
– Если бы семинар или курорт, я б не стала вас разыскивать, – сказала она.
– То есть? – помотал головой Николай Петрович.
– В случае семинара или курорта, – спокойно объяснила она, – я бы тебя запомнила. А так… Женщины бывают очень странные. Мне нужно было тебя увидеть. Живьем.
– Зачем?
– Красавец, как и было сказано, – проговорила она. – Рост сто восемьдесят, волосы русые, глаза голубые. Здоров. Интеллект высокий.
– Низкий у меня интеллект, наверное, – сказал Николай Петрович. – Потому что я ни черта не понял. Ну всё, мне пора.
– Прощай, номер 88/303, – сказала она.
Встала и повернулась идти.
– Черт, – сказал он. – А они гарантировали полную анонимность!
– Атомную бомбу – и то сперли, – обернулась она. – Неужели нельзя спалить донора? Хотя пришлось постараться, да. Женщины – они очень странные.
– В каком году? – спросил он.
– Какая разница? Я тебе никто.
– Ничего себе! – Николай Петрович тоже перешел на «ты». – Ты мать моего ребенка, вот ты кто! Значит, у моего сына есть брат. Или сестра. А? Кто? Как зовут?
– Неважно!
– Я всё равно узнаю! Я всё про тебя узнаю!
– Не выйдет! – и она быстро пошла к выходу.
– Увидишь! – крикнул он ей вслед.
2. Это возраст, это возраст
the beginning of an affair. Воспоминания и размышления
