– Постойте! – он вырвался из ее рук. – Вы что?
– Моя специальность – мужья, – сказала она. – Двадцать два года назад я помогла господу Богу прибрать Данилу Кошкина… Мне понравилось. Обожаю воду. Ночные купания. Водолаз стоит недорого, если у нас. Одного топили на яхте в Эгейском море. Вместе с яхтой и любовницей. Дикие деньги, но жена заплатила. Инфаркты и инсульты проще, но опаснее.
– Что ей от меня надо? – спросил он.
– Чтоб вас не было! – сказала она. – Но не завтра. Сначала гонорар за «дело дистрибьюторов».
– Что я ей сделал?! – Николай Петрович был в отчаянии.
– Я такие бестактные вопросы своим клиенткам не задаю, – сказала Екатерина Дмитриевна. – Вы мне обещаете?
– Что?
– Присмотреть за Анечкой в случае чего. Она чудесная. Я так мечтала о ребенке без мужчины. Ненавижу мужиков.
– А я ненавижу баб, – раздумчиво проговорил Николай Петрович. – Катя… Ничего, что я так? Давай, Катя, работать вместе.
– Что ты! – улыбнулась она. – Мы будем друг другу мешать.
Они вышли из ворот кладбища.
– Давай поцелуемся, – сказал он.
– Не надо, – сказала она.
Подняла руку – тут же остановилась машина. Она села и помахала Николаю Петровичу рукой.
Зазвонил мобильник.
– Кошкин! – ответил Николай Петрович.
– Мое имя Эрих Лински, – человек говорил с сильным акцентом, но правильно и очень бойко. – «Wilson, Wilson and Williamson». Я в Москве. Надо решить некоторые формальные вопросы.
– Идите к черту! – заорал Николай Петрович и выключил мобильник совсем.
11. Я знаю, что ты знаешь
the beginning of an affair. Моральный ущерб
– У моей мамы возникла маленькая проблема, – сказал Николай Петрович своей жене Алине.
Сказал сразу, еще в прихожей, не успев повесить плащ.
– Что такое? – Алина поцеловала его в щеку.
– Ей нужно взять большой кредит. А подо что? Я оформляю ей дарственную на эту квартиру. И на дачу тоже. И на машину. Тебе надо подписать, что ты не возражаешь. Ты не возражаешь?
– Конечно, нет, – сказала она.
– В смысле?
– Ты какой-то странный. Конечно, не возражаю! Иди, мой руки.
Сидели на кухне и ужинали.
– Тут смешная история, – сказала Алина. – Тебе как адвокату будет интересно.
– Ты уверена, что это мне интересно, а не кому-то нужно?
– Ну, извини.
– Ладно, давай, выкладывай.
– Да нет, нет, что ты! – пожала плечами Алина. – Прости, что побеспокоила.
– Ну, что ты, в самом деле, – тут же раскаялся Николай Петрович. – Прости. Устал я за сегодня. Дурной какой-то день.
– У одной моей подруги есть младшая сестра, – помолчав, сказала Алина. – Ее обидел мальчик. Я не знаю, кто там прав, кто виноват. В общем, она жутко обиделась. Решила его наказать. Ну и через каких-то подружек наняла двух парней. Чтобы они его слегка побили.
– Красиво! – Николай Петрович посмотрел на нее исподлобья.
– А дальше смешно: они взяли с нее аванс…
– Сколько? – быстро спросил Николай Петрович.
– Ой, ну откуда я знаю! Какие деньги у этих детей! Какая-нибудь детская сумма. Тысяча рублей аванс, две тысячи после исполнения.
– Точно?
– Да нет, это я так, для примера. А потом приходят и говорят: «Знаешь, мы забоялись. Нам как-то стремно». И вернули аванс!
– Вот и слава богу. Повезло девушке. Если бы их поймали и они бы на нее показали – она могла бы огрести. Как заказчица.
– Сколько?
– Я, конечно, могу поискать, но это уже будет платная консультация, – он довольно-таки зло улыбнулся.
– А она теперь хочет их наказать.
– Кого?
– Ну, этих, которые обещали побить мальчика.
– Зачем ей это надо? Моральный ущерб, что ли? – спросил он.
– Не знаю. Она спрашивает: на них есть какая-то управа? А то, понимаешь, обещали, аванс взяли, ничего не сделали, аванс вернули, а она как идиотка.
Николай Петрович рассмеялся:
– Почему «как»? Идиотка и есть. Ничего, подрастет, поумнеет. Ей очень повезло, клянусь тебе. Она могла здорово влететь.
– Я ей так и передам, – сказала Алина.
– Да, и еще вот, – сказал Николай Петрович, вставая с табурета. – Я ушел из «дела дистрибьюторов». Ну или меня ушли, какая разница. В общем, меня там нет. Так что гонорар – увы.
Она немного помолчала, потом подняла на него свои прекрасные синие глаза, сияющие из-под пушистых темных ресниц, и бодро сказала:
– Ничего! Проживем, не умрем с голоду! Налей мне чаю, раз уж ты встал.
Николай Петрович налил ей чаю и понял, что ничего не понимает.
«Ненавижубаб», – подумал он.
12. Шеф искренне огорчен
the beginning of an affair. Не пробуждай воспоминаний
Наутро Николай Петрович пришел в свой офис.
На диване в приемной сидел коренастый, рыжеватый и конопатый человек.
– К вам, – сказала секретарша Николаю Петровичу.
Он сразу понял, что этот тип из «Wilson, Wilson and Williamson».
– Эрих Лински, – сказал визитер, протянув карточку.
– Пойдемте ко мне в кабинет, – обреченно сказал Николай Петрович.
– Но я не понимаю, – говорил Лински, обнимая свой большой портфель, – почему вы так упорно отказываетесь?
– Хорошо, – сказал Николай Петрович. – Дело в том, дорогой Эрих, простите, что я так запросто…
– О, пожалуйста, дорогой Николай! – заулыбался тот.
– Дело в том, что я на самом деле не Кошкин. Я – Катц.
Лински засмеялся. Потом замолчал.
– Именно Ка-т-ц, а не Кац, – объяснил Николай Петрович. – Мои предки приехали в Россию при Александре Первом. Обрусели. Немецкого осталось только фамилия и магазинчик «Генрих Катц и сыновья». А в четырнадцатом году были очень сильные антигерманские настроения. Роберт Генрихович Катц стал Романом Григорьевичем Кошкиным. Мой прапрадедушка. О чем в метрических книгах сделана надлежащая запись.
– У вас есть эта запись? – спросил Лински.
Николай Петрович отпер сейф, достал папку. Протянул Линскому ксерокопию старинного документа.
– Прекрасно, Николай! – сказал Лински. – Михаэль Кошкин-катц – ваш троюродный дедушка, – он достал бумагу с родословным древом. – Вот сын Алексея Ивановича, сына Ивана Григорьевича, брата вашего прапрадеда.
