Книга Императрица и мятежная княжна, страница 62. Автор книги Эдвард Радзинский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Императрица и мятежная княжна»

Cтраница 62

– Как странно, душа моя, – начала государыня, нежно глядя на молодого человека, – я сейчас подумала: Григорий Орлов и граф Панин всегда ненавидели друг друга, а умерли почти одновременно. Вот, должно быть, удивились эти люди, столь не любившие друг друга, тотчас встретившись на том свете!..


Орлов ехал в карете и весело разглядывал в окно весенние петербургские виды.


«Значит, Ивановский монастырь… Ишь что задумала! Императрица Елизавета предназначала сей монастырь для призрения вдов и дочерей заслуженных людей. Вот и определила она туда ее собственную дочь. Кстати, игуменью там Елизаветой кличут. Значит, должна она будет обращаться к надзирательнице своей: «Мать Елизавета». Да, умеет повеселиться государыня!..»

И граф расхохотался.

Эпилог. Последняя встреча

Прошло еще десятилетие, наступила середина девяностых годов. Век умирал. Уходила эпоха. Уже сошли в могилу и Вяземский, и Грейг, и Радзивилл, и Потемкин, а Екатерина и граф Алексей Григорьевич все жили. В Петербург графа звали редко, да и сам он туда не стремился. Но переписывались они с императрицей с удовольствием, и милостями она графа не оставляла.


«На днях я послала ему табакерку с изображением памятника во славу его и написала: “Я в табакерку насыпала бы табаку, батенька, растущего в моем саду. Но опасаюсь, что дорогою высохнет”».


В редкие наезды в столицу граф непременно бывал принят государыней.


Из записок последнего секретаря Екатерины Второй Александра Моисеевича Грибовского:

«Граф Орлов хоть в отставке и живет в Москве, но находится в особой милости у государыни. Он пишет ей письма и всегда получает от нее ответы… В нынешний приезд граф привез к нам в Санкт-Петербург свою совсем молоденькую дочь Анну. Я никогда не видел графа прежде. Но по высокому росту, нарочитому в плечах дородству и по шраму на левой щеке я сразу узнал героя Чесменского».


– Проси… Проси Алексея Григорьевича!

Граф Орлов в аншефском мундире с шитьем входит в уборную государыни. Он ведет за руку девочку в белом кисейном платье, с великолепными бриллиантами.

– Боже мой… Значит, это она?! – восторженно и ослепительно улыбается императрица.

– Да… Дочь моя Анна. Мать померла сразу после родов. Сирота она у меня. Гувернера взял, воспитателей, да разве мать заменишь?..

– Слыхала, слыхала, что души в тебе отец не чает, – ласково говорит Екатерина девочке. – Ну, подойди ко мне, дитя мое!

Девочка, потупясь, испуганно подошла. Императрица нежно подняла ее лицо, целует в щеку и произносит торжественно:

– Твоему отцу мы обязаны частью блеска нашего царствования. Это он присоветовал нам послать флот в архипелаг и пожег турок.

Девочка совсем оробела, молчит.

– Ну, поиграй с собачками, – смеется императрица и милостиво указывает на двух левреток, лежащих в корзине. – Познакомься: это семейство сэра Тома Андерсена-младшего…

Анна подходит к собачкам и молча стоит над ними, не зная, что делать. Собачки лают.

– Ах, мой друг, – говорит императрица графу, – поверь моему предсказанию: эта девушка много хорошего обещает!


Анна Алексеевна Орлова, оставшись после смерти отца двадцати с небольшим лет и оказавшись владелицей величайшего состояния в России, отказала многочисленным женихам. И до смерти жила в постоянных молитвах и постах, будто замаливая чьи-то грехи. Она купила землицу близ новгородского Юрьева монастыря, перебралась туда на постоянное жительство и перенесла в монастырь прах отца и братьев его, Григория и Федора…


Девочка пытается играть с собачками.

– Ну до чего хороша, отбоя от женихов не будет! – говорит Екатерина и с улыбкой обращается к графу: – Вы редко посещаете меня, Ваше сиятельство, но я часто думаю о нас, о нашей жизни. Вот и дожили до революции… Наказал Господь… Вот и увидели, батюшка, как чернь на глазах благодушествующих монархов отрубила голову христианнейшему королю… А ведь началось-то все при нас с тобой. Со слов наших поспешных о свободе, о просвещении… Да и сама я, что самое смешное, всю жизнь посвятившая себя идее самодержавия, как безумная, повторяла все эти злые умствования французских мудрецов и гиппохондриков – Руссо и прочих… И вот теперь, в старости, я узнала: свобода лишь призрак обманчивый, ведущий к хаосу и к бездне. А эти наши разговоры о реформах… О, теперь я поняла… Бойтесь перемен, самодержцы! Ибо лучшее всего лишь враг хорошего.

Алексей Григорьевич с почтительной усмешкой слушал императрицу.

– Да тебе это все неинтересно… рысаки!.. – Она засмеялась. – Прости, мой друг, но я все больше чувствую, что совсем одна. Они все умерли, не с кем поговорить… Они все ушли…

Неслышно открылась потайная дверь в стене, и появился черноволосый красавец, этакий «изящный французик», Платон Александрович Зубов, князь, генерал-адъютант, последний фаворит Екатерины.

– Ах, Платон, душа моя… – начала императрица.


Увидев Орлова, фаворит сделал капризную гримасу и исчез в стене.

– Ох, своенравный ребенок… Да-да, знаю, ты с ним не ладишь, Алексей Григорьевич. А я всегда мечтала, чтобы вы все… все дружили… Этот гениальный ребенок так скрашивает мое одиночество. – Она вздохнула. – Вечная весна! – Она улыбнулась. – Кстати, все хочу спросить тебя, граф: почему ты живешь один? Жена твоя померла уж давно… Ты здоров, слава богу. И вообще богатырь хоть куда! Да и дочери твоей лучше будет. – Императрица нежно взглянула на девочку, игравшую с собачками. – Решайся, граф, я так люблю устраивать чужие браки…

– Не могу, – усмехнулся граф, – после нее – все… Жену взял, думал – получится… И – ничего! Все пустое.

Императрица с изумлением поглядела на него, а граф бессвязно шептал:

– Будто опоила она меня. Забыть ее не могу… Вот ведь как оказалось-то: во всю жизнь только ее и любил…

Екатерина глядела на него с возрастающим удивлением.

– Ты о ком… Алексей Григорьевич?

– Да ты что, матушка?.. – прошептал Орлов.

Екатерина продолжала смотреть на него с величайшим изумлением.

– Ваше величество… Неужто всерьез… не помните?..

– Ах, Алексей Григорьевич, – благодетельно сказала императрица. – Мы учредили три десятка новых губерний, выстроили, почитай, сто пятьдесят новых городов, заключили четыре десятка мирных трактатов… А сколько было войн и побед!.. И притом писали прозу, стихи, пьесы… Ну как тут нам все в голове удержать-то? – И она засмеялась и совсем ласково сказала: – Не сердись, Христа ради, Алексей Григорьевич, но… не помню.

Ветер, ветер метет снег по двору Петропавловской крепости, где когда-то был Алексеевский равелин и была та могила…

И заброшенная часовня во дворе разрушенного Новоспасского монастыря…

И старинный шандал с экраном в том таинственном старом доме: она томно склонила прекрасную головку, и все гадает, и все глядит в серебряный таз на маленькие кораблики с горящими свечами…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация