– На жизнь? – обычно получалось, что все бонды имели отношение к смерти.
– На то, чтобы оставаться ее мужем и носить титул короля, даже из вежливости.
Пятеро мужчин стояли перед Марией с разными выражениями на лицах. Сама Мария, казавшаяся еще более стройной после болезни, бледная и неподвижная, переводила взгляд с одного лица на другое.
– Ваше Величество, мы собрались здесь из-за любви к вам и ради заботы о вас, как верные подданные, – начал лорд Джеймс.
«Мария ужасно выглядит», – подумал Босуэлл. На ее лице отражалась не только напряженность из-за текущей ситуации, но и следы недавней болезни. Ее кожа была тусклой и бледной, как меловая паста, голос звучал слабо и отрешенно.
– Может быть, сядем? – предложила она, и Босуэлл осознал, что ей не хватает сил долго оставаться на ногах.
Мужчины вместе с ней заняли свои места на стульях, расставленных полукругом перед натопленным камином. Тепло было приятным. По замку Крейгмиллер гуляли сквозняки, и его толстые каменные стены как будто удерживали внутри холод.
Лорд Джеймс откинул полу плаща и аккуратно опустился на стул. Заговорил он с такой же аккуратностью, тщательно подбирая слова.
– Мы здесь, – он обвел остальных широким жестом, – желаем помочь в решении вашей проблемы. Лорд Дарнли оказался недостойным высокого положения, которое занял, и ради блага Шотландии необходимо найти какой-то выход.
– Развод мог бы стать таким решением, – вступил Мейтленд. – Безусловно, для развода есть основания. Он…
– Моя вера не допускает развода, – тихо проговорила Мария. – И не может быть предпринято ничего такого, что нанесло бы ущерб королевским правам моего сына и принца.
– Моя мать развелась с отцом, – начал Босуэлл. – Однако это не воспрепятствовало моему праву унаследовать титулы отца после его смерти, – он чувствовал себя обязанным сказать это.
– Титулы – не то же самое, что королевский трон, – ответила Мария. – А возможно, еще и трон другого королевства.
– Другой вариант – судебное решение о признании брака недействительным, – продолжал гнуть свою линию Мейтленд. – Близкие родственные отношения, такие как троюродное родство по отцовской линии, могут вызвать вопросы. И…
– Нет! Судебное решение еще хуже, чем развод. Оно будет означать, что брак с самого начала не имел законной силы, а значит, положение ребенка станет неопределенным! – Мария заговорила удивительно громким и ясным голосом.
Мейтленд выглядел сконфуженным.
– Его право на титул не должно подвергаться никакой опасности, иначе все жертвы окажутся напрасными! И не думайте о том, чтобы уготовить лорду Дарнли такую же судьбу, как Риччио! Хотя здесь, в Шотландии, такие вещи случаются часто, я не запятнаю свою честь и совесть таким преступлением! Рано или поздно я предстану перед Богом, и мне придется ответить перед Ним за свои дела!
– Хорошо, хорошо, – примирительным тоном произнес Аргайл. – Тогда, возможно, его следует арестовать по обвинению в государственной измене и судить перед парламентом. Другие заговорщики, причастные к смерти вашего слуги, лишились своих земель и титулов и были изгнаны из королевства, в то время как глава заговора остался безнаказанным.
– Все будет сделано открыто, законно и с одобрения парламента, – заверил Мейтленд. – И хотя лорд Джеймс такой же ревностный протестант, как Ваше Величество католичка, он закроет на это глаза и будет смотреть в другую сторону. Это мы вам обещаем.
– Я не могу запятнать свою совесть! – истерически повторяла она. – Я не могу, не могу…
Босуэлл не осмеливался смотреть на нее.
– Мы обо всем позаботимся, – ровным тоном сказал лорд Джеймс.
XVI
Мадам Райе осторожно поставила поссет из кальвадоса со сливками перед своей госпожой, сидевшей за маленьким инкрустированным столом и смотревшей в пространство.
– С днем рождения, дорогая королева, – сказала она.
Мария посмотрела на нее и рассеянно улыбнулась, как будто ее ум занимали другие мысли.
– Спасибо, – ответила она. Потом она заметила, что поставили перед ней, и ее лицо озарила искренняя улыбка. – Значит, вы помните? – Мария была тронута.
– Конечно да, мадам. Как я могла забыть?
– Сегодня мне исполнилось двадцать четыре года. Вчера был день рождения лорда Дарнли – ему исполнился двадцать один год. Мы больше не празднуем вместе. Он слишком распущен, несмотря на свою молодость, а может быть, и благодаря ей. Боюсь, ему уже не избавиться от этого.
– Отвлекитесь от грустных мыслей, – посоветовала мадам Райе. – Если вы хотите восстановить душевный покой, нужно перестать думать о таких неприятных вещах. Давайте поговорим о крещении: когда приедут крестные родители?
Мария улыбнулась.
– Елизавета снова отказалась от встречи со мной. Видимо, наше знакомство не слишком интересует ее. Она посылает графа Бедфорда, коменданта Бервика, вместе со своим подарком – огромной золотой купелью. Но, разумеется, здесь тоже не обошлось без политики: граф Бедфорд, будучи убежденным протестантом, не может присутствовать при крещении, поэтому сам должен выбрать представителя. Один представитель выбирает другого! – она не удержалась от смеха.
– А французы? – мадам Райе одобрительно наблюдала, как Мария пьет поссет.
– Граф де Бриенн будет представлять Карла Девятого и уже выехал из Франции. А дорогой мсье дю Крок, наш французский посол, будет представлять Моретту, представителя герцога Савойского, который чересчур задерживается в Париже.
Мария явственно ощущала пренебрежение: даже блестящей церемонии, которую она запланировала, и всех сопутствующих почестей оказалось недостаточно, чтобы заманить людей на север. Ей была ненавистна мысль о таком неуважении к ее стране, хотя она сама привозила в Шотландию французов и предметы обстановки. Но это другое…
– Он пожалеет о том, что пропустил церемонию, когда услышит о ней.
– Нам будут помогать делегации от трех лордов, каждая из которых будет носить одежду своего цвета. Лорд Джеймс и его люди будут в зеленом, Хантли и его люди – в красном, а люди Босуэлла – в голубом.
– Это цвет преданности.
– Он доказал свою преданность, и сейчас мне нужно поговорить с ним. Пожалуйста, попросите Нау вызвать его.
– Хорошо, мадам. Вы допили поссет? Давайте я унесу стакан.
Босуэлл сразу же явился на вызов. Мария заметила его бодрую походку и поздравила с выздоровлением.
– Отчасти это произошло благодаря вашему отличному врачу, Бургойну, – признался он. – Он нянчился со мной и ублажал меня, как французскую кокетку, едва ли не пичкал ароматными мазями и теплыми компрессами, но мне это нравилось. Надеюсь, вы тоже выздоравливаете.
– Мои раны хуже поддаются лечению, чем ваши, – сказала она.
