В ответной грамоте Баторий не ограничился оскорблениями русского царя. Он подтвердил намерение продолжить войну до достижения поставленных целей, то есть захвата Пскова и Новгорода Великого.
С конца лета 1581 года псковские воеводы приступили к непосредственной подготовке крепости к обороне.
18 августа 1581 года польское войско подошло к Пскову на расстояние двух-трех пушечных выстрелов. Стефан Баторий приказал разбить лагерь на берегах реки Черехи, выслать к городу разведку, а литовским отрядам подойти к Ржеве. Однако они не приняли боя с русскими дружинами, сосредоточенными там, и вернулись к Пскову.
26 августа поляки попытались приблизиться к городу, но защитники Пскова открыли орудийный огонь и заставили неприятеля отойти. Король принял решение штурмовать город с южной стороны. В ночь с 4-го на 5 сентября поляки выставили больше двадцати орудий против Покровской и Свинарской башен. С утра они открыли огонь по ним и участку стены между ними. К вечеру 7 сентября башни были сильно разрушены, а в стенах образовался пролом шириной метров в пятьдесят. Однако осажденные успели соорудить за ним деревянные укрепления.
Штурмовые колонны поляков, венгров, немцев начали наступление на разрушенную часть Окольного города и были встречены плотным огнем. Наемная пехота смогла овладеть полуразрушенными башнями, но достичь большего не сумела. Псковичи в упор расстреливали вражеских солдат. Свинорскую же башню, занятую противником, снес один выстрел большой пушки «Барс».
Защитники города тут же подкатили к развалинам бочки с порохом и подорвали их. Этот грохот явился сигналом к контратаке, которую возглавил князь Шуйский. Поляки отступили.
Король впал в ярость. Отборное пятидесятитысячное войско, на формирование которого он потратил большие деньги из немецкого займа, имеющее достаточное количество артиллерии, в том числе осадной, никак не могло овладеть крепостью.
Получив донесение разведки о том, что Иван Васильевич находится в Старице, король тут же приказал отправить туда крупный отряд. Пленение царя могло заставить русских пойти на любые условия.
О намерениях Батория стало известно и в Старице.
К государю явился встревоженный Богдан Бельский и заявил, что тому надо уходить отсюда.
Иван Васильевич спокойно спросил:
– Почему ты предлагаешь мне бежать?
– Баторий узнал, что ты с семейством в Старице, в охране всего семьсот дворян и стрельцов. Он послал сюда крупный отряд, чтобы пленить тебя. Дозоры сообщают, что вчера литовские разъезды сожгли несколько деревень недалеко от Старицы.
– Я видел зарево пожаров. Известно, сколько своих наемников послал сюда Баторий?
– Около тысячи.
– Кто воевода?
– Какой-то гетман. Но разве это важно? Ты не имеешь права рисковать.
Иван Грозный поднялся из кресла.
– Богдан, жену с младшим сыном отправить в Москву. Дворянам и стрельцам готовиться к отражению нападения поляков. Это мое окончательное решение. Я из Старицы не уйду!
– Понял, государь. – Бельский вздохнул.
– Тогда исполняй приказ.
Советник царя прошел к начальнику дозорного отряда, стрелецкому голове Петру Епифанову и спросил:
– Что у нас с вражьими разъездами?
– Они бросили деревни да ушли в сторону Пскова.
– Оттуда Баторий направил к Старице отряд, чтобы захватить царя.
– Государь уезжает?
– В том-то дело, что нет. Велел отправить на Москву только жену да младшего сына.
– Он решил дать бой полякам?
– Да. Тех, по данным разведки, около тысячи, все – отборные наемники. А вдруг Баторий приказал и другим отрядам идти в Старицу? Тогда что? Понятное дело, мы примем бой, но выдержим ли натиск, если нас атакует войско тысячи в четыре?
– Это будет не просто. Так и доложи царю.
– Он не желает ничего слушать. Сказал, что остается здесь, в обрат не сдаст. Ты его знаешь.
– Да уж, характер у государя упорный. Что ты предлагаешь, Богдан?
– В двадцати верстах отсюда стоит полк князя Голицына. Надо послать к нему гонца, сказать, чтобы шел к Старице.
– Нет приказа царя.
– Думаю, надо просто объяснить князю Голицыну обстановку. Тот сам примет решение идти сюда.
– Гонца пошлем, это не трудно. Вот только не лишимся ли голов за самоуправство?
– Я всю ответственность возьму на себя.
– Ладно, Богдан. Вместе ответим. А гонца я отправлю тотчас.
– Делай! Потом готовься к обороне Старицы. Иван Васильевич отдал такой приказ.
– Да мы готовы.
– Давай, Петр, я дальше по отрядам. А Голицына предупреди, не забудь!
– Знаешь, Богдан, давай сделаем так: гонца я отправлю, а ты о нем царю все же доложи. А то неправильно как-то получается. Вроде мы вместо государя пытаемся командовать. Так нельзя. Отозвать же гонца в случае чего мы уже не успеем.
– Будь по-твоему, доложу! Ближе к обеду. А ты немедля отправляй человека.
– Угу! Видит Господь, доброе дело делаем.
– Добрее не бывает, Петр!
Бельский проводил в путь семью царя, вернулся к нему и сказал:
– Хочешь, казни, государь, хочешь, милуй, но пред лицом опасности я, твой холоп, проявил своеволие.
– О чем ты, Богдан? – Царь строго взглянул на советника.
– Чтобы не случилось непоправимого, я приказал послать к князю Голицыну гонца, чтобы тот вел свой полк к Старице.
– И давно ты, Богдан, стал начальствовать?
– Прости, государь, не о себе думал. За своеволие готов понести наказание.
– Ладно, Голицын нам здесь не помешает, но гляди, чтобы впредь никакого самовольства. Понял?
Бельский облегченно вздохнул.
– Понял, государь.
– Передовые дозоры Епифанов выставил?
– Да. Дружина к бою готова.
– Тряхну-ка я стариной, а?
– О чем ты, государь?
– Прикажи доставить доспехи и саблю.
– На что тебе оружие?
– Кто знает, может, придется схватиться с каким-нибудь поляком?
– Да разве мы это допустим!
– Забываешься, Богдан. Я царь! Значит, мои приказы следует исполнять неукоснительно.
– Слушаюсь, государь.
Но русскому царю не понадобились ни доспехи, ни оружие. Польский отряд не вошел в Старицу. На подходах его встретили отряды дружины царя и передовые силы полка князя Василия Юрьевича Голицына, успевшие подойти. Наемники оценили обстановку и отошли к Пскову.
Осада его затягивалась. Войскам Батория не удавалось пробиться в крепость. 24 октября польский король приказал обстреливать город.
