В Москве царь полностью сосредоточился на подготовке русского войска к схватке с ордой Девлет-Гирея. Он получал из Крыма все более тревожные вести.
Государь понимал, что предстоящее сражение по сути решит судьбу России, во время войны может произойти все, что угодно. В июне месяце 1572 года он вновь выехал в Новгород, где почти два месяца работал над текстом завещания. Тем самым царь показывал, что намерен разделить с народом и страной радость победы и горечь поражения, править и далее во благо православной Руси либо погибнуть, защищая ее. Таково было решение белого царя Ивана Грозного, принятое накануне нашествия крымских татар.
Глава 9
Битва при Молодях в 1572 году
А не сильная туча затучилась,
а не сильныи громы грянули:
Куда едет, собака, крымский царь?
А ко сильнему царству Московскому:
«А нынече мы поедем к каменной Москве,
а назад мы поидем, Резань возьмем».
А как будут оне у Оки-реки,
а тут оне станут белы шатры роставливать.
«А думайте вы думу с цела ума.
кому у нас сидеть в каменной Москве,
а кому у нас во Володимире,
а кому у нас сидеть в Суздале,
а кому у нас держать Резань Старая,
а кому у нас в Звенигороде,
а кому у нас сидеть в Новегороде?»
Выходить Диви-Мурза сын Уланович:
«А если еси государь наш, крымский царь!
А табе, государь, у нас сидеть в каменной Москве,
А сыну твоему в Володимире,
а племнику твоему в Суздале,
а сродичу в Звенигороде,
а боярину конюшему держать Резань Старая,
а меня, государь, пожалуй Новым городом:
у меня лежать там свет-добры-дни батюшко,
Диви-Мурза сын Уланович».
Прокличет с небес Господен глас:
«Ино еси, собака, крымский царь!
То ли тобе царство не сведомо?
А еще есть на Москве Семьдесят апостолов
опришенно Трех святителей,
еще есть на Москве православный царь!»
Побежал еси, собака, крымский царь,
Не путем еси, не дорогою,
не по знамени, не по черному!
Народная песня
Иван Грозный находился в Новгороде. Он ожидал повторного нападения крымского хана на Русь и постоянно получал донесения из Бахчисарая о подготовке к новому походу. Изначально Девлет-Гирей предполагал отправиться в поход по весне, но изменил свои планы. Русские пограничные сторожа выжгли траву вдоль всех дорог, по которым крымцы обычно шли к Москве. Поэтому хан и перенес наступление на лето, когда вырастет свежая трава, корм для его бесчисленных коней.
В начале июня Девлет-Гирей вышел из Крыма. Царь получил донесение об этом и вызвал в Новгород князя Воротынского, командовавшего войсками, стоявшими у Москвы. Тот приехал через полторы недели. В целях обеспечения секретности переговоров Иван Васильевич встретил его за городом, в лагере, специально оборудованном для этого и охранявшемся людьми Малюты Скуратова.
Иван Грозный закрылся с князем в шатре.
– Получил я, Михайло Иванович, донесение из Крыма. Вышел-таки за Перекоп собака Девлет-Гирей.
Воротынский кивнул.
– Мне это известно.
– Хан ведет на Москву большие силы. Он может собрать более ста тысяч воинов.
– Я думаю, государь, что у Девлет-Гирея меньше людей, но это ничего не меняет. У татар, как ни крути, а тройное превосходство над нами. Своих войск у них сорок-пятьдесят тысяч, больше семи тысяч турецких янычаров, высланных в Крым султаном вместе с пушками, да еще ногаи, черкесы, адыгейцы. Их число доподлинно узнать не удалось.
Иван Васильевич сел в кресло.
– Москва показалась хану слишком легкой добычей. Девлет-Гирей во всеуслышание объявил, что идет не на разорение Руси, а на царство. Он обещал мурзам и турецким вельможам наши города, расписал, что к кому отойдет. Хан не сомневается в победе, и это играет нам на руку. Но каков наглец? Не убив медведя, делит его шкуру. Девлет-Гирей выдал своим купцам грамоты на беспошлинную торговлю в приволжских землях, в Астрахани, Казани!
– Лучше бы он позаботился о своей шкуре! – ответил Воротынский.
– Управление пограничной службой отлажено? – спросил царь.
– Да, государь. Мы следим за всеми возможными путями подхода орды к Москве.
– Что по нашим войскам?
Князь Воротынский доложил:
– Большой полк с твоим, государь, пушечным нарядом под моим командованием встал у Коломны. При нем гуляй-город, полк Шереметева, войска Андрея Палецкого из Дедилова, Юрия Курлятева из Данкова, люди митрополита, стрельцы Ржевского, казаки Булгакова и Фустова. В Кашире – полк с воеводами Хованским и Хворостининым, с ними опричники, смоленские, рязанские, епифанские стрельцы, казаки на стругах.
Иван Васильевич посмотрел на Воротынского.
– Как ты сказал, князь? Казаки на стругах?
– Да. Я решил сформировать судовую рать из донских казаков, чтобы она перекрывала броды и перелазы через реки, пусть и не все места, но хотя бы основные.
Царь улыбнулся:
– Это ты хорошо придумал, да только струги окажутся беззащитными от подожженных стрел татар.
– Так они не должны подходить к врагу. Будут бить из пушек, пищалей, встав в безопасном месте. Если враг подожжет суда, то казаки успеют сойти на берег и продолжат бой в пешем порядке. Судовая рать обязательно задержит татар и явится неприятной новостью для Девлет-Гирея.
– Ладно, князь, продолжай. Как у тебя расписаны полки?
– Полк правой руки находится в Тарусе, левой руки – в Лопасне, сторожевой выставлен в Кашире. Самый многочисленный, мой, будет действовать так…
Иван Васильевич выслушал Воротынского, постучал костяшками пальцев по столу.
– Ты все сделал правильно. Сколько всего у нас людей?
– Мы можем выставить на оборону Москвы до двадцати пяти тысяч ратников. Это не считая казаков, государь.
– Мало! Мы должны предусмотреть все возможные действия Девлет-Гирея. Допустим, он двинется прямо на Москву и будет стремиться сразиться со всем нашим войском сразу. Тогда тебе, Михайло Иванович, следует перекрыть Муравский шлях и сосредоточить войска у реки Жиздра. Но он может изменить свои намерения, решить быстро разграбить наши приграничные земли и отойти на рубежи, с которых поведет сытую орду на Москву. В этом случае тебе следует выставить засады и организовать активные действия дружин в тылу врага.
– Я думал об этом, государь, и склоняюсь к первому. Хотя ты прав. Перед тем как идти на Москву, хан может провести набеги на приграничные города, села, деревни для отвлечения нашего внимания. Я постараюсь отбить эти набеги, но показать хану, что мы пошли у него на поводу.
