– Да о чем ты? – искренне удивился князь Юрий.
Он не придавал ни малейшего значения случаю со старухой, вообще не помнил о нем. Мало ли всяких смердов приходится угощать кнутом!
– О старой, немощной бабке, которую вы убили за то, что она не успела уступить вам дорогу.
– Вот в чем дело, – произнес Михаил, вспомнивший случай на московской улице. – Так никто не желал убивать ее. Мы до сего дня и не ведали, что она померла. Князь Юрий только один раз кнутом хлестнул старуху, чтобы проворней была. Я всыпал смерду, который проявил недовольство. И все!
– Этого мало? – Широкие ноздри Ивана гневно раздулись. – Вы убили человека!..
– Так она и сама вскоре померла бы, – проговорил князь Юрий.
– А ты, что Господь Бог, можешь решать, кому сколько жизни отведено?
– Нет, но слишком уж стара она была.
– Так почему ты бил ее?
– Если бояре станут уступать дорогу смердам, то те скоро и дома наши грабить начнут. Ведь им только дай палец, они всю руку отхватят.
Иван подошел вплотную к Глинским. Он был уже выше своих дядьев.
– Вы кого смердами кличете, князья? Народ православный? Тех людей, которые являются основой государства, даже им самим? Значит, на государство посягаете? А что за это полагается, забыли? Так я напомню! Смерть прилюдная. А вот отправлю я вас на плаху, под топор палача, и народ возликует, потому как это будет справедливо. Что молчите?
Князь Юрий опустил голову.
– Я, государь, виноват, твоя правда, но, честное слово, не хотел убивать старуху. И в помыслах такого не было. Удара не рассчитал, в том каюсь и прошу милости.
Иван вернулся к столу.
– То, что не хотел бить до смерти, спасает тебя от казни. Но это не первый случай, когда вы на Москве бесчинствуете. За всякое дело надо ответ держать. Как с этим быть? Опалу на вас наложить да отправить в дальние уделы?
– Не вели казнить, государь! – воскликнул Юрий. – Обещаю, такое не повторится.
– Конечно, не повторится. Из дальних уделов до Москвы добраться не просто. Но ладно, пока обойдемся малым наказаньем. Проедете по Москве да раздадите людям деньги, не менее алтына на человека. У родственников бабки прощенья попросите, им больше заплатите. А Богдану Сумбурову, которому тулуп разодрали, шубу дадите. Найдете его в торговых рядах. Предупреждаю, коль станете преследовать людей, которые жалуются мне на ваши безобразия, не взыщите, отправлю в темницу. Вам все понятно, князья?
Глинские закивали.
– Понятно, государь! Сделаем, как ты сказал.
– Теперь раздевайтесь, садитесь и говорите, с чем пришли. Я готов вас выслушать.
Князь Юрий устроился на лавке у стола и сказал:
– Мы пришли по поводу твоей свадьбы.
– А кто вам сказал, что я собираюсь жениться?
– Так негоже великому князю бобылем жить.
– Так что вы предлагаете?
– Как что, государь? Жениться тебе надо, но поначалу принять титул царя.
– У вас поди и невеста на примете уже есть?
– Думали о том. В Польшу послов отправили. Чем не жена русскому царю польская королевна?
– Даже если она ликом безобразна и телом уродлива?
– Королевна очень хороша собой.
– А почему меня не спросили, желаю ли я жениться на иноземке?
– Так, великий князь, мы же печемся не только о твоем счастье, но и государственной выгоде, – проговорил Юрий. – Союз с Польшей для Руси стал бы весомым козырем против Литвы. Ты претендовал бы на польский престол.
– Если союз с Польшей нужен нам для успеха в борьбе с Литвой, то почему не поискать невесту именно там? Тогда вовсе отпал бы вопрос о противостоянии с воинственным соседом.
Князь Юрий согласно кивнул.
– Можно и в Литве достойную невесту подыскать.
– Все можно! Только вот русский царь должен быть женат на русской женщине. На православной.
– Но это не всегда на пользу государству, – сказал князь Михаил. – Вот и дед твой, славный великий князь Иван Третий, был женат на Софье Палеолог. Да что дед, твоя мать, наша сестра, была литовкой.
– Дед и отец поступали так, как считали нужным. Не мне их судить. Я тоже сам решу, кто станет моей женой. Одно несомненно, она будет русской, православной девушкой. Кто именно, вы узнаете. А сейчас ступайте, отзывайте своих послов и ждите. Вскоре узнаете мою волю.
Обескураженные братья Глинские покинули великокняжеские палаты.
Великий князь, проводив дядьев, повелел пригласить во дворец митрополита. Макарий прибыл спустя час. Иван сказал ему о своем намерении жениться и попросил на следующий день, 14 декабря, пригласить во дворец всех бояр, даже опальных, чтобы объявить свою волю.
Митрополит одобрил намерение великого князя.
– Это верное и своевременное решение, государь, однако не могу не спросить, кого ты видишь своей супругой?
– На кого выбор ляжет, владыка. – Иван уже все решил, однако знал, что надо хотя бы внешне следовать обычаям предков. – Я, как и прародители наши, повелел разослать по областям и уделам грамоты к князьям и боярам.
Митрополит одобрил решение великого князя. На следующий день гонцы повезли такие грамоты по всей Руси.
В них писалось о том, чтобы знатные люди, у которых были незамужние молодые дочери, немедленно привезли их на Москву без утайки.
Митрополит выполнил просьбу Ивана и 14 декабря собрал в Кремле бояр и духовенство.
Во дворце Иван обратился к Макарию:
– Решил я жениться. Сперва думал найти невесту за границей, но потом изменил свое мнение. Не хочу жениться на иностранке, у нас на Руси своих невест хватает.
Потом Иван удивил всех заявлением о том, что прежде женитьбы он желает венчаться на царство.
Большинство бояр обрадовалось. Некоторые же восприняли заявление Ивана с опасением и недоброжелательностью. Ни один великий князь до него не претендовал на царский титул.
Иван объявил свою волю и оставил бояр обсуждать ее. Он и митрополит Макарий тут же ушли.
Бояре долго не расходились. Одни искренне радовались, другие продолжали удивляться. Кто-то находился в задумчивости, а кто-то невольно рассуждал о том, чем обернутся для него лично решительность и возрастающее могущество молодого государя.
Ургин тоже присутствовал на оглашении воли Ивана. В отличие от других он был посвящен в планы великого князя. Дмитрий вышел из дворца, как только Иван увел митрополита в свои палаты.
У храма Успенья Богородицы его ждал Григорий Тимофеев, неизменный товарищ и сродник.
– Что там было? – спросил он с нетерпением.
