– Я Алексей, сын колохолмского священника Петра. Ратник городовой дружины. Желаю сразиться за награду. А меча правда нет. Но вот думаю, может, одолжит кто для доброго дела.
Дружинник был на полголовы выше Амира и шире в плечах. Но полуденный купец выглядел гораздо более опытным воином. Он был будто отлит из бронзы. Алеша рядом с ним выглядел простовато и напоминал молодой, едва набравшийся крепости дубок посередь чистого поля.
Алеша вопросительно взглянул на дружинников, стоявших за спинкой воеводы. Но никто из них не спешил предложить ему свое оружие. То, что они сами оробели и не приняли вызов сарацинского купца, наполнило их смутной неприязнью к залетному молодцу, смелость которого стала для них укором.
Вдруг в толпе наметилось какое-то движение и послышалась ругань. К помосту проталкивался седенький кузнец, тот самый, с которым успел повздорить Алеша.
– Эй, добрый молодец, не побрезгуй! Хоть и не булатные у меня клинки, а люди с ними на битвы хаживали и не жаловались. Как видно, тебе сейчас лучшего и не сыскать.
С этими словами старик протянул меч в простых ножнах. Лучший из тех, что он принес сегодня на продажу. Тот самый, который Алеша уже держал в руках.
– Спасибо, кузнец. Если убьют меня, то ты и меч потеряешь, так что не взыщи, если выйдет так. Но отказываться от твоего клинка не буду. Славное оружие, пусть доброму делу послужит.
Противники изготовились к бою. Время уже давно перевалило за полдень. Солнце зашло за тучи. Утренняя свежесть сменилась предгрозовой духотой.
Первым сделал выпад Алеша, меч свистнул в воздухе и с лязгом выбил искру, напоровшись на булат сабли. Амир крутанул кистью – сабля увлекла меч вниз. Алеша едва не слетел с помоста. Толпа напряженно вздохнула. Выправившись, дружинник встряхнулся и с молниеносной быстротой стал наносить удары с разных сторон, но как ни быстр был колохолмский ратник, сарацинский купец всегда оказывался быстрее. Он орудовал саблей так ловко, что казалось, он со всех сторон защищен булатной броней. Куда бы ни направил свой удар Алеша, меч соскальзывал с изгиба сабли.
Вдруг купец, казалось, совсем бессмысленно бросился навстречу очередной Алешиной атаке, сделал нырок и оказался у него за спиной. Еще мгновение – и правая рука с мечом оказалась зажата, а у самой шеи Алеша увидел руку с кинжалом. Едва он сделал попытку освободиться, острие кинжала не слишком сильно, но ощутимо впилось в горло.
У самого уха заурчали непонятные слова. Амир запыхался, слова вылетали из его гортани толчками.
Внимательно наблюдавший за схваткой Архимед перевел:
– Амир аль-Гасан восхищен боевым умением русского воина, однако сегодня удача оказалась не на его стороне. Он вполне может убить тебя, юноша, но не хочет напрасного кровопролития. Поэтому он спрашивает, пожелаешь ли ты, смелый юноша, признать себя побежденным. Амир аль-Гасан предлагает тебе почетную сдачу с оружием.
Алеша сделал попытку пошевелиться, лезвие кинжала еще глубже вдавилось в горло. Из-под него потекла тоненькая струйка крови. Толпа замерла в могильном безмолвии.
Вдруг очнулась рабыня, которая до того момента, казалось, и не следила за битвой:
– Сдайся, мальчик. Меня ты не спасешь, а сам погибнешь. Не заставляй свою мать горевать понапрасну.
Сказавши это, она снова будто впала в забытье. Остекленевший взгляд устремился к горизонту.
Алеша опустил меч. Купец выпустил его из захвата, легко отпрыгнул в сторону, церемонно поклонился и поднял вверх саблю, знаменуя победу.
Снова над площадью полилась ставшая уже почти привычной музыка сарацинской речи. Архимед вполголоса перевел, а дьячок во все горло возгласил:
– В общем, спрашивает купчина, не найдется ли еще желающий?
Народ безмолвствовал.
Между тем Алеша, понурив голову, спускался с помоста. Меч он вложил в ножны и нес, как какую-нибудь палку, под мышкой. Навстречу к нему засеменил кузнец:
– Эхма, худо вышло. Да хорошо хоть жив остался. А сражался ты добре – я в этих вещах смыслю.
– Да толку-то мало…
– Хорошо, хоть сам жив остался.
– Спасибо, кузнец, за меч.
– Бери, если хочешь, дарю, не жалко!
– Нет, дедушка, не возьму. Меч нужно с победой получить. А твой клинок пусть другому молодцу послужит. Мне он вечно о поражении напоминать будет.
Стараясь не слушать сочувственных вздохов, Алеша пробирался через площадь к своим товарищам.
Пришел мрачнее тучи. Белка погладила его по голове и приложила к оцарапанной шее платочек. Доброшка хотел было что-то сказать, да передумал: понятно было, что словами друга не утешишь.
Между тем купец с обнаженным клинком расхаживал по помосту, вызывая поединщика. Из толпы никто не откликнулся, но неожиданно с кресла встал варяжский князь. Старый викинг у него за плечом лишь покачал головой.
– Не бурчи, Эйнар. После хорошего пира следует размяться.
Скинув плащ, он вынул из ножен меч.
Наряд у Харальда был не слишком богатый, но оружие было истинно княжеским. Отсалютовав дамасским клинком, он встал в боевую позицию. Литым мускулам Амира аль-Гасана на сей раз противостоял худощавый викинг, который весь был будто сплетен из стальных канатов.
Противники начали битву не сразу. Харальд видел, что купец – не простой воин. Это его нисколько не удивило. В его родной Норвегии тоже не знали особой разницы между торговцем и воином. Как продавать и покупать драгоценный товар, если не можешь владеть мечом? Далеко ли уйдет беззащитный караван? Наемная охрана, если почувствует слабость хозяина, может в один момент превратиться из защитников в грабителей. Поэтому викинги и сами никогда не делали особой разницы между торговлей и грабежом. Если судьба приводила их в страну, которую было трудно взять на щит, они торговали. А если видели, что хозяин товара не может за себя постоять, то зачем платить лишние деньги?
Сарацины были чем-то похожи на викингов. И те и другие не могли похвастаться плодородием родных земель. И те и другие вынуждены были самой Матушкой-Природой искать добычи с мечом в руках в дальних странствиях. Только викинги прошли закалку холодными северными морями, а сарацины, или, как они называли себя сами, арабы, – жаркими безводными пустынями.
Трудные условия выковали несгибаемых бойцов, захвативших каждый в своей части мира огромные пространства.
На помосте в тихом Радимове сошлись два алчных мира – северный и южный.
Сначала бойцы долго ходили кругами, присматриваясь друг другу. Это напоминало странный танец. Они даже дышать стали одновременно. Вдох – шаг, выдох – шаг. По мельчайшим признакам каждый угадывал намерение другого: рука чуть крепче сжала эфес – сейчас будет удар, ага, противник заметил приготовление, прочитал замысел – отбой. Носок правой ноги чуть сильнее уперся в деревянные плахи настила – готовится удар, противник заметил – отбой.
