Не успел Доброшка все это как следует разглядеть, как на башнях началось движение, из ворот выскочили три молодца при топорах. Старшой был наряжен в кольчугу. Ни слова ни говоря, один из них бросился к девчонке и подхватил ее на руки, а двое других, переглянувшись, плотно взяли под руки самого Доброшку.
«Ну все, попал», – мелькнула мысль, когда его повели в ворота.
В общем-то, городок внутри стен мало чем отличался от родного Летославля. Те же избы, источающие уютные домашние запахи, такие же нагретые солнцем деревянные мостовые из массивных плах. За избами огородики, яблоневые сады, амбары. Чирикали воробушки, кудахтали куры, где-то лаяла собака. Будто и не уезжал никуда.
Его привели на широкий двор. Там к ним вышел сурового вида муж в кольчуге и с мечом на поясе. Через правую щеку шел старый зарубцевавшийся шрам, и вообще вид человека было исключительно грозен. Явно воевода местный.
– Кто таков, молодец? Откуда взялся и куда путь держишь? – спросил он, не тратя время ни на приветствие, ни на прочие предварительные разговоры.
– Я – Доброшка. Добрыня то есть. Крещен Константином. Из города Летославца. Путь держу… в дальние страны. Странствую я, вот.
– А к нам как попал?
– Да я же…
Но закончить ему не дали те парни, которые все это время держали его под руки: «У ворот взяли – Белушу тащил на волоке».
– Белушу? А что с ней?
– С ногой что-то, в крови вся.
– Ладно, – сказал воевода. – Этого пока в сторожку заприте.
Особой торопливости воевода не высказал, но видно было, что сообщение о девочке его встревожило. Он встал и широкими шагами двинулся по направлению к воротам.
Доброшку отвели в небольшую избу с маленькими волоковыми оконцами, посадили на лавку, дали воды и хлеба. Дверь плотно закрыли и задвинули снаружи засовом.
Оглядевшись, узник понял, что бежать из сторожки невозможно, уселся на лавку и принялся задумчиво жевать хлеб. Через малюсенькое оконце пробивался яркий луч света, в котором танцевали легкие пылинки, жужжали мухи, за окном стрекотали кузнечики. Квадрат солнечного света медленно полз по бревенчатой стене. Долго ли придется тут сидеть? Может, забыли про него?
Прошло около часа. Наконец дверь отворилась, и он увидел в проеме давешнего воеводу. Он стоял подбоченясь и с хитрым прищуром глядел на Доброшку.
– Что же с тобой делать, тать бортный?
– Я не тать, – уже почти привычно ответил несостоявшийся путешественник, соскочив с лавки, – я в дальние страны плыву.
– Ладно, понятно, Белуша хоть и мается, а рассказала, как вы от пчел убегали и как ты ее на себе от самого дальнего леса тащил. Герой, одно слово. Можешь не оправдываться. Выходи давай, гостем у нас будешь.
Быть гостем у воеводы Доброшка согласился с удовольствием. Нечасто в тринадцать лет выпадает такая честь – он даже будто ростом стал выше. Воевода повел его к себе в дом.
Оказалось, судьба забросила его в сторожевой княжеский городок, почти такой же, каким был его родной Летославль. Назывался он Колохолм.
Такой же, да не такой. Летославль был выстроен отцом Доброшки на пустом месте, на холме при слиянии Летоши с Быстрым ручьем. Там гуляли одни лишь буйные ветры и росли тонкие сосенки. Человеческого жилья не было. Правда, когда копали ров с полуденной стороны, наткнулись на следы каких-то старых костров, осколочки горшков и кости, но они были глубоко под землей, а значит, горели здесь костры и варилась в горшках каша не одну и не две сотни лет назад. В памятное время жилья людского на этом месте не было.
А вот Колохолм был заселен людьми уже давно. Здесь еще совсем недавно жили одни только вятичи, их был город. Тут и старейшины их собирались, и земляной город был на всякий военный случай, и боги их на том самом холме, от которого город назван, стояли: два брата – Вятко и Радим. И много еще чего было – большой был город когда-то. Не самый главный у вятичей, но все же.
Покорил вятичей и радимичей дед нынешнего князя Ярослава Киевского – Святослав. Много десятков лет назад. Славный был князь, до сих пор о нем песни слагают. И вятичи на него обиды не держали. Потому как покорить покорил, но в жизнь не вмешивался. Так и жили вятичи по-своему, как деды их жили. О киевском князе вспоминали только раз год, когда дань в Киев собирали. А и разница небольшая: раньше хазарам, теперь в Киев.
Однако время шло, время менялось. Дошла и до Колохолма очередь. Прислали княжеского воеводу, тиунов и, конечно, по новым временам – священника. Русь принимала греческую веру, а тут до сих пор ни церковки, ни часовенки… Воевода звякнул мечом, зыркнул оком, священник водой обрызгал и кадилом помахал. Потужили колохолмцы, да делать нечего – стали вроде как греки по вере. С честью свезли братьев-богов в лес да и со слезами похоронили – сожгли, как подобает воинам. И каждый взял себе по уголечку из костра. Уголечки эти хранились в домах колохолмцев в потайных местах: у кого в коробе вместе с деньгами, у кого прямо в красном углу за иконами.
Нынешний воевода был по счету пятым. Звался Ильей. Одной рукой мог повалить трехлетнего бычка. Мог, но не валил: несмотря на грозный вид, был незлобив и бивал только врагов на рати. А дома – никогда. Особенно смирен стал Илья с тех пор, как во двор к нему залезли лихие люди – поживиться хотели добром. Наткнувшись в темноте, Илья от неожиданности так влепил кулачищем несчастному татю, что у того глаза выскочили из орбит. Насилу вправили потом. Одно око спасти так и не удалось, бедняга окривел. Илья его у себя во дворе оставил, кормил, поил, ухаживал. А когда тот маленько оправился, еще и дал денег на дорогу. Такой вот в Колохолме был воевода.
К такому человеку шел Доброшка в гости.
Дом у воеводы был большой, на подклете. Взобравшись по крутым лестницам, Доброшка очутился в светлой горнице. Там его встретила Белка. Она сидела на лавке. Раненая нога была замотана белой тряпицей.
Умытая и причесанная, она показалась пареньку чудо как хороша. «Как это я сразу не приметил? – подумал он. – Видно, с испугу». Огромные глаза, коса чуть не до пола. Он в жизни не видывал таких девчонок. Хоть и немало пригожих девиц было в Летославце, однако все-таки не таких красивых. Голову Белки охватывала пестротканая тесемка, виски были украшены тонко кованными серебряными кольцами. И впрямь как маленькая княжна. Будучи жителем маленького пограничного городка, Доброшка никогда не видел ни княжон, ни княгинь. Ни маленьких, ни больших. Но с этого момента стал совершенно уверен, что выглядеть они должны именно так. А если иначе, то им же хуже.
От открывшейся ему красоты гость слегка ошалел и несколько мгновений переминался у входа, не зная, с чего начать беседу. Наконец взгляд отлип от Белкиного лица и обратился на замотанную ногу.
– Болит?
– Болит, – покивала Белка. – Да ты проходи, садись, витязь-спаситель, не стесняйся… Оказалось, ничего страшного, вывих просто – Илья вправил уже. А кровь из глубокой царапины натекла – перелома нет. Наш знахарь посмотрел, сказал: через три дня прыгать буду. Калачик будешь?
