Она облачилась в халат, запахнула его и подвязала поясом. Сидит мешковато, но ничего не поделаешь.
— Не беда. Флиртовать тут все равно не с кем…
Сзади раздался глухой смех. Гостья онемела и не сразу повернулась. Затылок и шея будто свинцом налились, но она преодолела оцепенение. Комната была пуста.
— Показалось…
Аля подошла к тумбочке, взглянула на дисплей телефона. Связи нет. Шестаков изнервничался. Решил, что она его «кинула».
— Прости, Гор, — молвила она, прислушиваясь к своему голосу. Не дрогнет ли?
За спиной опять кто-то хихикнул, и повеяло зловещим холодком.
— Господи! Да что ж это со мной…
Странное место выбрала Глория для проживания. Глухая деревня, вокруг лес, дом на окраине. Ради этого она бросила московскую квартиру, коротает дни в обществе седого увальня Санты. Впрочем, вдовья доля не слишком ее удручает. Этот сыщик Лавров, как верный пес, глаз не сводит с хозяйки. Раньше он служил у Толика начальником охраны, а теперь «охраняет» его вдову.
«Они вместе работают, — заключила Аля, возвращаясь к окну. — Кроме того, они любовники. Сто процентов!»
Слуга продолжал собирать яблоки. Лаврова не было видно. Наверняка спит еще. Интересно, он провел ночь один или с Глорией? Красивый мужчина, из той породы, что с годами не теряют своей привлекательности.
Аля невольно сравнила его с Шестаковым. Доктор — патологический сластолюбец, тогда как Лавров, похоже, действительно влюблен в Глорию. Она по-прежнему хороша, и в ней есть изюминка, которой многим не хватает. А в чем состоит эта изюминка, поди пойми…
* * *
Сыщик первым спустился к завтраку.
— Делай тосты, — распорядился Санта. — Нечего сидеть сложа руки.
В другой раз Роман возмутился бы, но сегодня у него было отличное настроение, несмотря на бессонную ночь. Он поджаривал хлеб, блуждая взглядом по сторонам, пока не уперся в ступку, где слуга растирал специи. Металлический сосуд выглядел довольно внушительно.
Роман достал ступку с полки.
— Ого! Тяжеленная! И здоровенная.
— Не трогай, — нахмурился великан.
Гость взвесил на руке палку с закругленным концом.
— Такой толкушкой можно убить, — заявил он.
— Пест не для того предназначен.
— Это как сказать…
Лавров вспомнил возглас Глории: «Ступка!» Что она имела в виду?
— Пестом толкут, а не бьют, — объяснил Санта. — У хозяина своя ступа была, у меня — своя.
— Что значит «была?»
— Теперь она у Глории Артуровны, в мастерской. Стоит на том же месте, где стояла при Агафоне. Необходимая для опытов вещь. А эта, которая перед тобой, — моя.
— Значит, твой покойный хозяин пользовался ступой?
— Да, — величаво кивнул слуга. — Ты тоже хочешь попробовать?
— Как-нибудь потом…
Лавров продолжал держать пест на весу, размышляя над загадочной репликой Глории.
— Слушай, Санта… а в прокудинском доме была ступа? Ты видел?
— Как не видеть? Такая вещь сразу бросается в глаза.
«Мне почему-то не бросилась, — подумал сыщик. — Я на другое смотрел».
— А пест в той ступе был?
— Насчет песта не помню. Не обратил внимания. Ты хлеб-то вынимай, не зевай, — всполошился слуга.
— Ты чего раскомандовался? Ишь, командир!
Пока они препирались, в кухню вошла Глория.
— Что это у вас тут горит?
— Крошки в тостере, — задумчиво сообщил гость. — Меня Санта припахал готовить. А какой из меня кулинар?
Горка подрумяненного хлеба уже возвышалась на столе. Кофе дымился. Слуга разрезал омлет и разложил по тарелкам.
— Сходи за Алиной, — распорядилась хозяйка.
— Сей момент.
Санта удалился, и Лавров, воспользовавшись моментом, поцеловал Глорию в щеку, потом в губы. Она не противилась.
— Ты упоминала про ступку, — прошептал он между поцелуями. — О какой ступке шла речь?
— Когда мы с Сантой осматривали дачу Шестакова, я видела в горнице металлическую ступу.
— С пестиком?
— В том-то и дело, что нет. Ступа была, но без пестика.
— Пестик мог потеряться.
— Мог, — согласилась Глория. — А почему ты спрашиваешь?
— Понимаешь… такой пест — готовое орудие убийства. Удобная штука. Увесистая, короткая, с утяжеленным и закругленным концом. Проломить череп пестом способен любой взрослый человек. Главное — не промахнуться.
— Давай есть, не то омлет остынет.
— Разве мы не ждем нашу гостью?
— Алина уже идет…
— Угу, — кивнул сыщик, берясь за вилку. — Приятного аппетита.
Глория увильнула от его вопроса. Почему? — недоумевал он, принимаясь за еду. Спустя минуту в кухне появилась Алина — несколько натянутая, в домашнем халате, который был ей великоват, в тапочках на босу ногу. Она ощущала себя неловко.
— Как спалось? — осведомился сыщик.
— Совсем не спалось…
— Что так?
— Нервы, вероятно.
— Думаешь, Шестаков тебя ищет?
— Конечно. Он ждал моего звонка с отчетом, не дождался. Теперь ломает голову, куда я подевалась. Трезвонит, а ему в ответ: «Абонент недоступен». Он в бешенстве. Строит догадки, одна ужаснее другой.
— Пусть побесится. Ему полезно.
Алина поковыряла вилкой омлет и с трудом проглотила кусочек. Санта был бы оскорблен.
— Не лезет, — сказала она, отодвигая тарелку. — Можно мне кофе?
Глория не проронила ни слова. Она с отрешенным видом намазывала маслом поджаренный хлеб. Лавров на правах своего человека в доме взял кофейник, наполнил чашку и подал гостье.
— Так почему не спалось-то? — допытывался он. — Кошмары мучили? Или угрызения совести?
— Не знаю. Странный у тебя дом, Глория. Вы с Толиком покупали?
— Это мое приобретение.
Алина надеялась на продолжение, но хозяйка молча жевала, как будто вопрос был исчерпан.
— Тебе страшно? — спросил Лавров у гостьи.
— Честно говоря, очень.
— Боишься, что Шестаков тебя и здесь найдет?
— Он… на многое способен. Эти существа, которых он выращивает в бутылях… вроде бы умеют видеть на расстоянии, предсказывать разные вещи.
— Да ну? Ты серьезно в это веришь?
— Но зачем-то он их выращивает?
— У него сдвиг. К тому же бутыли в Прокудинке, а Шестаков боится слежки, не хочет рисковать. Его подозревают в убийстве жены. Правда, только подозревают. Доказательств нет и вряд ли будут.
