— Он жутко хитрый, — обронила Аля. — У него какой-то особенный ум.
— Извращенный! — подсказал Роман.
— Вроде того…
Глория слушала, наслаждаясь кофе, приготовленным Сантой по турецкому рецепту.
Лавров развлекал гостью светской беседой, вставляя в пустую болтовню вопросы «на засыпку». Но Алина ни разу не прокололась. Она нервничала, заикалась, краснела, бледнела, что в ее положении казалось естественным. Ее как будто снедало беспокойство.
— Что с тобой? — не выдержал сыщик, когда она со страхом покосилась в угол. — Что ты там увидела?
— Я бы не смогла жить в частном доме…
— Почему?
— После Прокудинки мне всюду мерещатся призраки.
— Проклятие никто не отменял.
— Мы же продали дом! Вернее, мама продала. Он больше нам не принадлежит!
— Значит, проклятие перекочевало к новому владельцу, то бишь Шестакову, — пошутил Лавров.
Алина не оценила его черный юмор. Она связана с Гором узами если не любви, то страсти, которую не так легко превозмочь. Как бы странен и ужасен ни был Шестаков, ее тянуло к нему физически.
— У него крупные неприятности, — добавил сыщик. — Если можно так назвать тройное убийство. Похоже, ему нечего терять.
— Будь это так, он бы не посылал на дачу меня, а поехал бы туда сам.
— Доктор надеется выкрутиться.
— «Нечего терять» и «надеется выкрутиться» — не одно и то же, — заметила Аля.
— Человек — сплошное противоречие!
— Мы имеем дело с безжалостным преступником, который ни перед чем не останавливается, — вмешалась Глория. — Надо искать способ остановить его.
Гостья сдвинула брови и напряглась, словно решаясь на что-то.
— Как выглядит… орудие убийства? — вырвалось у нее.
— Точно неизвестно, — ответил сыщик. — Что-то наподобие железной палки с закругленным концом. Преступник каждый раз забирает ее с собой. Это весьма опрометчиво с его стороны.
— Почему?
— Обычно от улик избавляются.
Алина испуганно поежилась. Вокруг нее словно образовался невидимый вихрь, который касался ее лица, обвивал шею, словно скользкая ледяная петля.
— Железная палка… — простонала она, хватаясь за горло. — У меня крыша едет…
Лавров понял, что они с Глорией наговорили лишнего. Гостья и так на грани истерики, а они еще подливают масла в огонь.
— Все, все! — спохватился он. — Хватит бояться! Девочки, предлагаю вам прогуляться по лесу. После дождя там чудесный воздух. Я буду вашим сопровождающим и охранником…
Глава 41
Москва
Доктор взял отпуск. Принимать больных было выше его сил. Он больше не мог выслушивать жалобы избалованных, капризных женщин. Их взгляды, слова и ужимки выводили его из терпения. Чтобы не сорваться, он решил на время закрыть практику. Это вызвало ропот, но Шестакову было плевать.
Он погрузился в свой замкнутый мир, замешанный на медитациях, каббале и гашише, и медленно шел ко дну. Что будет, когда он достигнет дна, доктор не задумывался. Адепты Шивы не нуждались в услугах ума, поэтому он полагался исключительно на чистое сознание. Не имея представления, что это такое, Шестаков не смущался сим фактом. «Представление» — тоже продукт ума. Когда настанет положенный час, все произойдет само собой. Сознание освободится от оков материи и поведет его за собой. Куда? Вопрос явно преждевременный.
Визит сотрудника «Фаворита», который угрожал ему и обвинял в убийстве любовниц, показался доктору такой же фантазией, как и «грезы Шивы», куда он нырял, накурившись чилома. Транс, подкрепленный коньяком, оторвал его от земли и унес в иную реальность, где доктора обступили мертвые женщины, царица Савская и Голем. Кажется, он показывал визитеру глину, предназначенную для изготовления Голема…
— Идио-о-от!.. Идио-о-от!.. — нараспев повторял Шестаков, упиваясь несвойственным ему самоуничижением. — Я чуть не выдал ему свою тайну!.. Свою главную тайну!..
После того, как «гость» то ли ушел, то ли испарился под действием оккультного кода в виде кукиша, Шестакову стало совсем тошно.
— Шиш тебе! — твердил он, выставляя во все стороны фигуру из трех пальцев. — Шиш!
Что еще тот парень говорил ему? Кажется, он упоминал его жену Тамару! Якобы та крутила любовь с директором?
— Шиш вам! — брызгал слюной доктор, размахивая кукишем. — Прочь!.. Директор! Голем! Маша! Эрна!.. Все вон!.. Вон!..
Его окружили странные существа не из плоти и крови, а из прозрачной субстанции в виде крохотных людей с непропорционально огромными лицами. Красный и Голубой выделялись среди них чудовищным безобразием и ангельской прелестью. В отдалении маячил грубо слепленный из глины верзила с перекошенным ртом и бешеными глазами, готовый крушить и ломать все, что попадется ему под руку. Дабы его остановить, надо было произнести магическое слово задом наперед. Шестаков силился вспомнить это слово и не мог…
Он все глубже увязал в собственных кошмарах, навеянных дымом чараса и причудами воображения. Он падал в пропасть… и в попытке удержаться решил прибегнуть к проверенному средству: близости с женщиной.
Секс соединит его с Шивой, который протянет ему божественную длань. Секс как способ испытать высшее блаженство и постичь мировую душу через мировой оргазм…
Чтобы не задохнуться в дыму и тумане, доктор отправился к женщине. Каким-то образом он вспомнил, что за ним могут следить. Необходимо оставить свет в квартире, чтобы обмануть всех ищеек.
В прихожей на крючке висела бейсболка. Пускаясь в приключения, Шестаков во избежание сплетен и пересудов предпочитал закрывать лицо. Козырек — отличная защита от любопытных глаз.
Он вышел на улицу и удивился темноте. Неужели сейчас ночь? Время неумолимо бежало, не давая ему передышки.
— В «Мистраль», — бросил он таксисту, который остановился по его знаку.
Тот колебался, брать пьяного пассажира или лучше не рисковать.
— Плачу вдвойне! — пообещал Шестаков.
— Деньги вперед.
— Пф-фф… Держи!.. Сдачи не надо…
Таксист внимательно поглядел на купюру, взял и кивнул:
— Садись. Ты где успел набраться?
— У меня жена умерла…
— Прости, мужик, — смягчился таксист. — Соболезную.
Оба замолчали. Шестаков достал телефон и с маниакальной настойчивостью набирал один и тот же номер. Забыв об осторожности, он звонил Але. Та не брала трубку. «Абонент находится вне зоны действия сети», — бесстрастно сообщал механический голос.
