— Но ведь Алина призналась, что мстила Шестакову…
— Она просто мстила. Всем, кого считала виноватым в ее бедах. Шестаков был ферзем, которого она подсовывала нам, чтобы добраться до короля.
— В данном случае до королевы, — усмехнулся сыщик. — И ты ее отпускаешь?
— Я вручаю ее судьбу в руки провидения…
— А что будет со мной? Когда ты сделаешь выбор?
— Какой выбор?
— Будто ты не знаешь! Между мной и карликом Агафоном! Ты отдала ему формулу, значит…
— Это наше с ним дело, — перебила Глория.
— Вот как! — обиделся он.
— Не дуйся…
— Я не могу без тебя, — вырвалось у него. — Давай поженимся. Я понимаю, что все это ужасно глупо, но…
Она прижалась к нему, пряча улыбку.
— Я уже была замужем, Рома.
— Ладно, гражданский брак тоже неплохо. Переезжай ко мне! Откроем детективное агентство. Мы сработаемся, я верю.
— Лучше ты переезжай…
— Ты согласна? — просиял он. — Нет, ты скажи… я не ослышался?!
Обнимаясь с Лавровым, она в это же время видела карлика, одетого в рубище и с посохом в руках. За его спиной болталась котомка. Он звал ее: «Идем со мной, Глория! Меня здесь больше ничего не держит. Я жду только тебя!»
Золотой диск был в его котомке. Глория чувствовала исходящее оттуда сияние и жар. Она молча покачала головой. Царица Савская не осталась с царем Соломоном. Он раскрыл ей ее тайну, и она вернулась туда, откуда приехала.
— Я не хочу начинать все сначала…
Сыщик принял ее слова на свой счет и поник.
— Это не тебе!
— Значит, ты согласна?
— Да…
Образ карлика померк, и на глаза Глории навернулись слезы. «Мы ведь не прощаемся?» — беззвучно молвила она…
Из Черного Лога в Москву гости отправились на двух машинах. Сыщик на своем внедорожнике вез полубесчувственную Алину, а Рябов взялся подбросить до дома раненого Шестакова. Тот не мог сесть за руль по причине недомогания и слабости. Лавров обязался завтра же пригнать в город его «Форд».
— Только без глупостей, — предупредил он Алину. — Не то пожалеешь!
Она ехала на переднем сиденье, в наручниках. Ее профиль казался ему безобразным: щеки ввалились, глаза запали, нос крючком, подбородок торчит, как у Бабы Яги. Она вся словно вылеплена из воска и перенесена в машину из аттракциона «Комната ужасов». Наверное, так в быту выглядит индийская богиня Кали. При этой мысли у сыщика пробежал по спине холодок…
Алина за двое суток постарела на несколько лет. Усохла, съежилась, побледнела. Кожа, как мятый пергамент; волосы, как пакля; губы бескровные. Вокруг нее образовалось темное облако, которое вполне различимо. Глория, отдавая последние напутствия перед дорогой, обратила внимание Лаврова на этот дымный ореол. «Смерть!» — шепнула она.
Ему вдруг почудилось, что на шее Алины затягивается веревочная петля. Он вздрогнул и пристально уставился на серую ленту шоссе.
Впереди мчался «Шевроле» Рябова. Сыщик видел машину, но не слышал, о чем говорили водитель и пассажир.
Доктор кое-как умостился на заднем сиденье и набрался терпения. Рана болела, разочарование глодало душу.
— Я никак не пойму, — не выдержал Антон. — Что мы видели? Какую-то дикую фантасмагорию! Такого в жизни не бывает!
Шестаков угрюмо молчал, глядя в окно на пробегающий мимо сосновый лес. Молодой человек не ждал от него ответа. Его распирало, хотелось поделиться соображениями. Вражда к доктору сменилась любопытством.
— Она владеет гипнозом! Эта дама из Черного Лога — талантливый гипнотизер. Она устроила нам сеанс коллективной суггестии!
— Ты знаешь такие слова? — мрачно ухмыльнулся Шестаков. — Суггестия! Почему бы не выразиться проще: «внушение»?
Рябов проигнорировал его сарказм. Больной человек, что с него возьмешь?
— Она манипулировала нами… подчинила себе нашу волю…
— Не стоит обобщать, парень.
— Ты хочешь сказать, что не поддаешься гипнозу?
Доктор раздраженно вздохнул и промолчал. Не спорить же с этим кретином?..
На следующий день Лавров, как и обещал, доставил в Москву и передал Шестакову его автомобиль.
— Алина мертва, — коротко сообщил он. — Повесилась у себя в квартире.
— Откуда это известно?
— Я наведывался к ней. А там — полиция. Соседка вызвала. Алина сама позвонила ей накануне и сказала, что хочет наложить на себя руки.
— Богиня Кали ее не простила… Теперь проклятию прокудинского дома пришел конец?
Лавров пожал плечами. Проклятие — штука тонкая.
— Я уже дал объявление о продаже дачи, — сообщил доктор. — Решил не тянуть.
— Не поторопились, Егор Дмитрич?
— Опоздал!..
Наталья Солнцева
Отрывок из следующего романа «Отпуск на вилле с призраком»
Крым. Поселок Береговое
Елена стояла у окна, глядя, как охранник поливает из шланга траву и маленькие кипарисы, похожие на тонких девчушек в зеленых платьицах. Без полива степная жара все выжигала, даже листья на деревьях желтели и осыпались, как в начале осени.
Парень ощутил затылком ее взгляд и обернулся, поднял глаза. Елена помахала ему рукой.
— Привет, Антон!
Он улыбнулся, кивнул и вернулся к своему занятию.
Вдоль забора росли пышные декоративные кусты и красные розы, за забором тянулась желтая от песка сельская дорога. Дальше простиралась гладкая степь, на которой паслись овцы и стадо коров. Елену удивляло, что они могут там есть, ведь, кроме жестких стеблей и колючек, ничего не осталось. Раскаленное крымское солнце палило нещадно, днем от него спасали только стены дома и кондиционированный воздух.
За степью тянулась синяя блестящая полоса моря. В небе кружили чайки. Они садились на белые от высохшей соли прибрежные озерца, сливаясь с ними, и часами дремали, не замечая полуденного зноя.
Елену тоже клонило в сон. Ночь выдалась тревожная, муторная. Вчера вечером они засиделись во дворе допоздна — мужчины жарили на углях кефаль, курили, обсуждали проблемы бизнеса. Елена скучала, боролась с зевотой. Огромный паук свил под камышовой крышей барбекю крепкую паутину, в которой застряли мухи и крохотные мотыльки.
— Черная вдова? — спросил Антон.
— Нет, — успокоил его администратор. — Вдова — с красными пятнышками на брюшке. А это обычный паук. Просто большой.
Они пили белое вино под рыбу, наливая в хрустальные стаканчики. Елена попробовала — кислое, теплое. Надо было в ведро со льдом поставить.
