– В полшестого.
– Времени – вагон. Едем.
Они садятся в машину и едут по дворам. Ника ведет осторожно – на внутридворовую дорогу свободно может выскочить ребенок или домашнее животное, старики тоже, случается, не всегда замечают приближение машины и попадают под колеса.
– Вот здесь.
Дом очень старый и, похоже, предназначен под снос. Когда-то оштукатуренные стены сейчас просвечивают ячейками дранки, ветхие оконные рамы с пыльными стеклами, двери в подъездах едва держатся на петлях.
– Вот черт… – Майя оглядывает грязный двор. – Гарлем какой-то.
– Потому и сносят эти бараки. – Ника паркует машину поодаль. – Идем, что зря вздыхать.
Они выходят из машины и идут к дому. Чем ближе подходят, тем явственнее ощущается жуткий запах сортира, исходящий откуда-то совсем рядом.
– Фу, какая воньба… – Ника морщит нос. – Никогда бы не подумала, что совсем недалеко от центра города может быть такая клоака.
– Смотри, табличка строительной компании. Дом расселяют и будут сносить.
– Давно пора. – Ника снова поморщилась. – Здесь даже канализации нет – видишь, во дворе сортир стоит? А жильцы выливают горшки из окон, похоже.
Майя соглашается – пространство под домом залито экскрементами и воняет мочой.
– Чистое Средневековье… – Майя старается не дышать носом. – Хуже всего то, что я не знаю, в какой квартире Света жила.
– А мы сейчас спросим. – Ника решительно идет в подъезд. – В таких домах все друг друга знают, мы позвоним в любую квартиру и спросим, где жила покойная.
– Ника, это идея не очень… В таких домах живут, конечно, разные люди, но я точно знаю, что среди них практически нет трезвых.
– Это-то я и сама понимаю. Но мы посулим за информацию денег, и нас проконсультируют.
– Давай лучше позвоним Максиму. Или еще кому-нибудь.
– Глупости! – Ника фыркнула от возмущения. – Мы и сами отлично справимся.
Майя понимает, что спорить бесполезно, и входит в подъезд вслед за Никой.
Когда-то здесь, наверное, жили счастливые люди: закончилась война, и они переехали в этот дом из землянок. Временно, конечно, но всяко лучше, чем землянка. Сейчас Майя думает, что предпочла бы оказаться среди леса в землянке, лишь бы не видеть ободранных стен, исписанных непристойными словами, не чувствовать ужасного запаха и вообще не находиться здесь. Мысль о том, что в этом доме живут люди, и живут годами, ужасает ее.
– Да, разруха все-таки в головах.
Ника переступает через кучи нечистот и подходит к двери, отличающейся от других тем, что она покрашена совсем недавно. Видимо, здесь обитает местная аристократия.
Звонок не работает, на стук дверь сразу же открывается – видимо, человек в квартире следил за ними в глазок.
– Добрый день. – Ника решила, что отступать не будет. – Мы не слишком побеспокоили вас?
– Нет, входите.
Высокая крепкая старуха отступила в квартиру, пропуская их. Полутемная прихожая чистая, полы натерты до блеска. В комнате видны горшки с растениями, большой аквариум и краешек дивана, застланного светлым покрывалом.
– Вы не из строительной фирмы? – Старуха придирчиво разглядывает их.
– Нет. – Ника уставилась на цветы. – Ой, у вас розовая герань есть! Продадите черенок?
Старуха молча подошла к подоконнику, сняла один из вазонов и протянула Нике.
– Бери.
– Ой, ну что вы!
– Бери на счастье. Зачем пожаловали?
– Спасибо. – Ника рассматривает небольшой цветущий кустик. – Я давно такую ищу… Мы, собственно, узнать хотели, в какой квартире жила покойная Светлана… Майя, как ее фамилия?
– Филатова ее фамилия. – Старуха нахмурилась. – Вы не из социальной службы, часом? Потому что там у них беда…
– Что за беда?
– Значит, не из социальной… Жаль. В восьмой квартире она жила, бедолага. В соседнем подъезде. Там дочка ее осталась, и внучка тоже. Вот ей-то, крохе этой, очень помощь нужна. Потому что, пока была жива Светка, она с малышкой возилась, да и Галка еще как-то держалась, а сейчас с самых похорон она в угаре. Наркоманка, что ж.
– Наркоманка?!
– Ну, да. Здесь все такие – ну, почти все. Хорошо, что дом идет под снос, глаза бы мои на этих алкашей не глядели. А так – расселят нас, перееду в нормальный дом. В восьмой квартире, значит, жила она. Галка и сейчас дома – всю ночь гудели, под утро угомонились, и не выходил никто оттуда. Только наркоманы они, не ходите туда. Мало ли что сотворят…
– А когда вас расселяют?
– На следующей неделе обещались. Я уже и бумаги подписала, буду в Осипенковском микрорайоне жить. Хоть и далеко это, но квартира в приличном доме, я уже была, видела. Сын с невесткой рядом будут. Нам предлагали жилье в новом доме в центре – но опять общее, или же в отдаленном районе – но две квартиры. Так мы согласились на две, молодым надо отдельно жить. Хрущевка, конечно, но соседи приличные. Здесь когда-то тоже нормальные люди жили, а потом одна рвань да пьянь осталась. Светка вон – как мужа схоронила, так и попивать стала, а ее Галка тем временем с наркоманами снюхалась – ну и покатилось. Как еще девочка здоровенькая родилась – непонятно.
– Спасибо за цветок. – Ника погладила старенький вазон. – Так пойдем мы?
– А подружке что ж, с пустыми руками уходить? – Старуха весело подмигнула. – Иди, выбери себе цветок – будет память вам от Валентины Михайловны. От меня то есть.
Майя вошла в просторную гостиную, заставленную старенькой мебелью. С улицы доносилось жуткое зловоние, даже сквозь закрытые окна.
– Да, вот так и живем. – Хозяйка вздохнула. – Ну, теперь уж недолго. Малыш родится в нормальном месте. Невестка, вишь, беременная у меня, жду не дождусь, сын-то, почитай, до сорока лет бобылем прожил и вот женился, жду внука. Ну, что же ты? Выбирай.
Майя оглядела подоконник и взяла небольшой горшок с белой фиалкой. Самая обычная, не махровая, но ее белые лепестки очень нарядные и сияют чистотой.
– Ишь ты, хороший выбор. Я заметила, что всякому человеку свой цветок годится. Вот ты, девонька, чистоту ищешь во всем. Потому тебя простая белая фиалка привлекла. А ты выбрала розовую герань – думаю, тебе хочется, чтобы все на свете были счастливы и светлы, да только не будет так, хоть ты и стараешься по мере сил. Ой, заболталась я совсем, а у вас ведь дело какое-то.
– Дело у нас к родственникам убитой. – Ника потрогала пальцем листок фикуса. – Нашли Свету в доме, где вот она, Майя, живет – в ее подъезде. В подвале то есть. И как Света там оказалась, непонятно. Возможно, она дочери сказала, зачем ей понадобилось туда идти.
– Даже если говорила, вряд ли Галка запомнила – последние мозги наркотиками прожгла. – Валентина Михайловна вздохнула. – А вот накануне Светка вернулась с работы очень довольная, что-то в сумке несла. И на следующий день к ней приходили двое парней – по виду совсем неподходящие ей в знакомцы. Где-то часа в два пополудни это было. Побыли у нее недолго и уехали на синей такой машине. А она сразу куда-то убежала – и видно, что выпивши была, но бежала, даже халат домашний не сняла, поверх него кофту накинула, так спешила.
