– Хорошо. Я подойду через полчаса, – после недолгой паузы ответил участковый и осведомился: – Артем Андреевич, насколько я помню, у вас же видеокамеры во дворе есть?
– Есть. Надеюсь, они висят тут не напрасно. Сам видишь, что твой телефон у меня имеется, так что я всегда на связи.
– Я понял.
Артем бросил в урну грязные салфетки, после этого дал дворнику еще пару тысяч для оплаты расходов по утилизации пса.
– Спасибо, Ваграм, – сказал он, садясь в машину.
Дворник помахал адвокату рукой.
На МКАДе, как и всегда, бесконечная лента разномастных машин лениво тянулась по душной трассе.
Запиликал мобильный, извещая, что получено СМС-сообщение. Это был файл с бланком договора от Аллы. Медленное движение транспорта позволило адвокату просмотреть весь текст документа.
В глаза ему бросился пункт, в соответствии с которым медицинские услуги пациенту, согласившемуся заключить договор с клиникой «МедКР», оплачивал благотворительный фонд, в котором работала Алла. Внимание Артема привлекло также право исполнителя, то есть медицинского центра, при ухудшении состояния пациента определять объем необходимых исследований, манипуляций и оперативного вмешательства единолично, не испрашивая на то его согласия.
Заключительные положения договора были набраны гораздо более мелким шрифтом, чем весь текст, и Павлов увеличил изображение. Среди прочих формальных пунктов он увидел примечание, которое тоже не могло его не заинтересовать.
Там было сказано, что исполнитель в случае смерти пациента обязуется провести соответствующие экспертизы, направленные на установление причин смерти. Он вправе использовать его тело в научно-исследовательских целях.
Павлов хмыкнул. Ничего себе, вот так наука! Тело подруги Аллы не успело еще остыть, а его уже кремировали. Иными словами, если человек умирал в клинике «МедКР», то там же его и вскрывали, и хоронили, хотя напрямую об этом в договоре не говорилось.
Павлов еще раз пробежался глазами по тексту. С точки зрения гражданского права, придраться, конечно, было к чему, но последняя фраза насчет научно-исследовательских целей настораживала профессионального юриста.
«При вскрытии из человека, точнее, из его тела, можно извлечь, к примеру, легкие. Или почки, – подумал Артем. – Никто потом не узнает, куда и с какой целью ушли внутренние органы покойника».
Подумав, он набрал номер Аллы. Она ответила сразу, и ее голос очень даже не понравился Павлову. Девушка говорила медленно и отстраненно, словно мыслями была где-то на другой планете.
– Спасибо за оперативность, договор получил, – похвалил он Аллу и осторожно поинтересовался: – У тебя что-то случилось?
– Нет, – помолчав, ответила она и тут же поправилась: – Хотя да, случилось.
Артем спокойно ждал продолжения, не желал торопить ее.
– Все те люди, за которыми я ухаживала, бесследно пропали или умерли, – наконец-то бесцветным голосом произнесла Алла. – Ты ожидал этого, Артем, когда задал мне вопрос о моих подопечных тогда, у себя дома?
– Да, – не стал скрывать Павлов.
– Что ты знаешь? Ты ведешь какое-то расследование? – с трудом владея собой, спросила Алла. – Я чувствую себя полной дурой. Вокруг меня происходят какие-то невероятные и совершенно ужасные вещи!
– Я все расскажу тебе, только чуть позже, – мягко сказал адвокат. – Можно задать тебе вопрос?
– Пожалуйста.
– Как вы в фонде выбираете себе подопечных?
Алла задумалась, приводя свои мысли в порядок, потом ответила:
– У нас много групп и бригад, которые возглавляют специальные сотрудники. Их называют старшими или бригадирами. Они закрепляют за каждым волонтером конкретного человека. В общем-то, допускается и инициатива, хотя в рамках работы фонда наш выбор не всегда одобряется. В свое личное время – милости просим, хоть за целым хосписом присматривай.
– Ухаживала ли ты за пожилыми людьми?
– Нет.
– А твои коллеги?
Алла долго не отвечала, затем сказала дрогнувшим голосом:
– Я не помню, Артем. Кажется, нет.
– Вы рекомендуете своим пациентам безвозмездно пройти какие-то обследования? В частности в «МедКР?» – снова спросил Павлов.
– Да. Ведь там современное оборудование, и все это абсолютно бесплатно, – объяснила девушка, но прежней уверенности в ее голосе не чувствовалось. – Артем, что происходит?
– Думаю, тебе нужно держаться подальше от этой благотворительной организации, – произнес Павлов. – Да и от клиники «МедКР» тоже.
– Я не верю, что наш фонд может причинить кому-то зло, – с горечью сказала девушка. – Да и Коробова я знаю давно. При чем тут наша организация?
– Ваш фонд финансирует больницу, в которой делают незаконные операции, Алла. Люди гибнут там по совершенно непонятным причинам, – тихо, но решительно проговорил Павлов. – Вспомни Женю. Почему ее так быстро кремировали?
– Ты говоришь страшные вещи, – пролепетала девушка. – Нет, я не верю тебе!
– Аллочка, я вполне понимаю твои чувства, – терпеливо проговорил Артем. – Но ты убедишься в том, что я говорю правду, когда у меня будут факты. Это произойдет очень скоро. Сегодня утром кто-то положил на капот моей машины убитую собаку. У меня есть все основания подозревать, что к этому причастны люди, имеющие отношение к клинике «МедКР». Они знают, что я начал ворошить их гнездо. Как ты думаешь, стал бы я тратить свое время лишь на то, чтобы слепить из вашего фонда монстра? Для чего мне заставлять тебя менять свое мнение о Коробове? – Ему показалось, что он услышал всхлип. – Прошу, сними розовые очки. Вас просто используют, – сказал Артем. – Я все тебе объясню, обещаю.
– Я не хочу ничего слышать! – со слезами в голосе выкрикнула Алла и выключила телефон.
Лицо адвоката теперь казалось высеченным из камня. Как бы то ни было, рано или поздно он сообщил бы это Алле. Артем хотел перезвонить девушке, но в последнюю секунду передумал. Сейчас не самое подходящее время и место для подобных объяснений.
Наконец на трассе стало свободнее, и его нога утопила в пол педаль газа.
Трудное решение
Дверь палаты неслышно отворилась, и внутрь шагнула Глорис. При виде супруги лицо Джеймса озарилось улыбкой.
– Ты хорошо сегодня выглядишь, – сказала она, погладив его руку.
– Я и чувствуя себя намного лучше. Привет, Глорис!
– Привет, родной! – Женщина присела на стул возле койки и проговорила: – Врач сообщил мне, что завтра ты можешь покинуть клинику.
Джеймс кивнул и заявил:
– Мне до смерти надоело тут валяться.
– Что мы будем делать, Джеймс? – спросила Глорис.
