Ирке, тете Соне и коллегам с работы она попросту не отвечает. Жанна слушает Иркины вопли на автоответчике, и ничто в ней не вздрагивает. «Ты была права, — рыдает Ирка по десять раз на дню, — он подонок! Он свалил в Непал, а ведь обещал в Эмираты! Жанка, ты где? Жанночка! И мобильник не отвечает! Обиделась? Мне хреново! Если бы ты только знала, как мне хреново! Жить не хочется! Нажрусь таблеток, пусть знает, засранец! Эй, ты где?»
С работы просят перезвонить, не могут найти файл. Они никогда не могут. Жанна и не думает перезванивать — все это так далеко, так мелко, не нужно! На что тратится жизнь…
Еще неделя. Пусто. Через пять дней заканчивается отпуск. Жанна полна решимости, ненависть клокочет в ней, в мозгу крутится навязчивая картинка — он оглядывается по сторонам и выбрасывает ее из машины. Она в своем белом плаще падает в грязь и мусор. С разбитым, окровавленным лицом, с изувеченными руками. Следом он выбрасывает пакет с продуктами и белую с золотым ключиком на цепочке сумочку. Осматривает сиденье — нет ли крови. Достает тряпку…
Снова внимательно оглядывается и уезжает. А она остается подыхать… Картинка крутится с назойливостью рекламного клипа. И все время новые подробности — вот он нагнулся, заглянул ей в лицо… Вот он оглянулся — острый взгляд, сжатые губы… Страшные глаза… Серые. Или желтые. Или черные. Пригладил седые волосы… Посмотрел на руки… Достал носовой платок, вытер лицо и руки. Взглянул на нее? Подумал… что? Или ни разу не взглянул? И ни о чем не подумал? Ей хочется кричать…
…Вечером — привычный уже коньяк. Наркотик, болеутояющее, отупляющее. Заканчивается отпуск. Миссия невыполнима.
Гора реклам и газет из почтового ящика. Вон! Выбросить завтра же. Почистить, помыть, выкинуть ненужное, начать новую жизнь. И продолжать искать. Без фанатизма. Жизнь длинная, успеется. Еще не вечер! Еще не вечер, черт подери!
Реклама, дешевый серый листок, купить — продать, опт — розница. Стоп! А это что? Услуги по розыску людей, установлению личности, поискам должников, утечке бизнес-информации… супружеской неверности… конфиденциальность гарантируется. Частный детектив!
Розыск людей!
Она тянется за мобильным телефоном. Водя пальцем по объявлению, набирает номер. Замирает, дойдя до последней цифры. Нужно подумать.
Макс смотрит внимательно, склонив голову. Все понимает, только сказать не может.
— Макс, что нам делать?
Он, шумно вздохнув, вскакивает и снова садится. Весь в сомнениях.
«А ты не могла бы наплевать? Меня тоже обижали, — написано на его морде школьника-отличника. — Все проходит, поверь, все проходит. Надо жить дальше».
Надо, кто ж спорит? Вопрос — как?
Жанна смеется — теперь их двое в лодке. Она и бывший беспризорный щен. Его обижали, ее — обидели. Она треплет его по голове, тянет за уши. Он радуется, прихватывает мелкими острыми зубами ее руку.
— Звоним?
Макс поднимает уши и задумывается.
— Выбрасываем на пальцах! Хватай!
Она подставляет ему растопыренную пятерню, и Макс кусает ее за указательный палец. А что это значит?
Указательный палец набирает номер. Там сразу откликаются…
Глава 8. Шибаев и Алик
— С чего бы ты начал розыск человека? — спросил Шибаев Алика, когда они уселись ужинать. — В большом городе.
Сегодня дежурным по камбузу был Дрючин — адвокат по бракоразводным делам, как мы уже знаем, друг и сожитель частного детектива Александра Шибаева. Сожитель в том смысле, что, пребывая временно в статусе холостяка, он оставался ночевать у Ши-Бона — ленился ехать домой, да и веселее вдвоем. С этой точки зрения Алик приветствовал развод друга, хотя не одобрял. Кроме того, он побаивался экс-половины Шибаева Веры, которая его не жаловала и не скрывала этого. Хотя и уважал. «Уж очень она у тебя… правильная, аж страшно!» — говорил он Шибаеву, выбирая самые нейтральные выражения, щадя его чувства. Он так и не поверил до конца, что Александр переступил через развод, ни о чем не жалеет, и с чистой совестью… насколько это возможно в его ситуации… гм… не обремененный грузом воспоминаний и сожалений, устремился в новую жизнь и окунулся с головой в работу частного сыщика, ненавидимую от всей души за мелочность и неглобальность задач. В свое время они даже поссорились, когда Алик, литературно и ораторски одаренный, как все адвокаты, составляя объявление об услугах частного детектива, упомянул в их числе «установление супружеской неверности». Шибаев тогда схватил хлипкого Алика за грудки и прошипел:
— Никогда, слышишь, никогда! Шестерить, шпионить — ни-ког-да! Понял?
Алик хладнокровно стряхнул с себя руки друга и процедил:
— Таковы правила игры, Сэм. — Валяя дурака, притворяясь крутыми ковбоями, они называли друг друга Сэм и Билл, или Эл и Джек, или еще как-нибудь в масть, хотя Шибаев и считал, что с фамилией «Дрючин» кличка без надобности. — Бабки не пахнут! Установление супружеской неверности такой же бизнес, как и всякий другой. Так что попрошу!
Шибаев смирился — а куда денешься? Не каждый день обламываются командировки в Америку
[2]
, не каждый день человеку фартит. После его нью-йоркской поездки прошло полтора года, и надежда, что его услуги серьезного сыскаря понадобятся снова, растаяли без следа. Почти растаяли — известно, что надежда умирает последней. Он был как волк, которому приходится питаться падалью или травой, чтобы не помереть с голоду. Он сам, своими руками, поставил крест на собственной карьере, проколовшись на… не хочется и вспоминать! И теперь до конца жизни пробираться ему сомнительными кривыми дорожками мелкого соглядатая и шестерки. Права была бывшая, упрекавшая его за никчемность…
— Розыск человека? — переспросил Алик. — Какого человека?
— Любого. В данном случае мужчины. Меня попросили найти мужика. Дано: внешность и машина. Причем машину описывала женщина. Правда, она принесла картинку из Интернета, но я очень сомневаюсь.
— Молодая?
— Молодая.
— Зачем она его ищет?
— Говорит, забыла в салоне рукопись романа. Он ее подвозил, а она оставила на сиденье пластиковую сумку с рукописью. Видела его впервые, номер тачки не запомнила.
— Она писатель?
— Вряд ли. Она соврала про рукопись.
— Откуда ты знаешь? — удивился Алик.
— Сначала она сказала — бумаги. Ни один автор не назовет свой роман бумагами. Так я понимаю. Бумаги — это отчет. Вначале она имела в виду «отчет», а потом решила, что он может стать опознавательным знаком, перестраховалась и сказала «роман».
— Не факт.
— Имя она тоже назвала вымышленное, адрес фальшивый. Все вместе — факт.
