Увидев меня, крестьянин сорвал шапку и в пояс поклонился.
Я подошёл ближе и, дождавшись, когда Дарин выпрямится, сказал:
– Мастер Дарин, позвольте представить вам моего нового телохранителя Рона. Рон – это мастер Дарин.
Бровь негра, конечно, поднялась вверх, когда он увидел протезы гнома, тот спокойно кивнул ему, а мне сказал:
– Марта тебя искала, хозяин.
Пришлось идти на кухню.
– Марта, – крикнул я в полумрак кухни, очаг был потушен и поэтому желания входить туда у меня не было.
– Да господин? – раздался голос издалека. – Слушаю.
– Иди сюда, не орать же мне всё время, – раздражённо ответил я.
Когда Марта подошла, я спросил:
– Дарин сказал, ты меня искала?
– Да, хозяин, вы наказывали говорить вам обо всём, что происходит в замке. Вот я и хочу сказать, что у нас дрова кончились, очаг нечем больше поддерживать, – сказала женщина так спокойно, словно сообщала о том, как кот съел очередную мышь.
Я чуть не выругался от досады и едва сдержав чувства спросил:
– А почему Шаста не послала в лес?
– Так он носится как угорелый, выполняя ваши поручения, где же за ним уследить-то? – недоумённо спросила она.
– Так, стоп, какие такие поручения, – спросил я не понимая, – он уже два дня говорит, что занят у тебя.
Марта недоумённо посмотрела на меня, сзади раздалось громкое хмыканье невидимого в темноте Рона.
– А где он сейчас? – милым тоном своего отца спросил я Марту.
Женщина уловив тон, задрожала.
– Да в деревню понёсся, сказал, вы послали.
– Значит, так, Марта, давай определимся раз и навсегда, – ответил я, чувствуя как негр за спиной беззвучно смеётся, – Шаст находится в твоём непосредственном подчинении, поэтому им командуешь ты, отныне, если он мне понадобится, буду спрашивать у тебя.
Марта сначала превратилась в статую, а потом залопотала:
– Но как же так господин… вы… я… вы у меня разрешение…
– Марта, назначаю тебя шеф-поваром кухонь барона, – торжественно ввёл я женщину в звание, бывшее, кроме названия, пустым звуком. – В подчинение тебе отдаётся Шаст, а завтра прибудет ещё один боец, примешь под своё командование. Управлять ими будешь только ты, но и нести ответственность за холодные очаги, и пустой стол барона тоже ты. Всё понятно?
От свалившего «счастья» женщина начала рыдать, пришлось её успокаивать, говоря, что столь высокую должность может исполнять только она.
Когда мы вышли из кухни, я ткнул кулаком в бок Рона.
– Ещё раз заржёшь без моего разрешения, пересмотрю оплату.
Телохранитель подавился смешком и сделался самой строгостью, но глаза выдавали его с головой. Погрозив ему кулаком, я поплёлся устраивать Рона. Пришлось расположить его в комнате покойного барона, так как нормальных помещений больше в замке не было. Притащив с ним пару лавок и стол со стулом, я устало присел на одной из лавок.
Почувствовав на себе внимательный взгляд Рона я спросил:
– Ну, чего?
– Ты какой-то неправильный барон, – честно ответил он.
– А ты неправильный телохранитель, – ответил я, – то говорит, что потерял кого-то, то ржёт всё время, сбивая мне людей с толку.
Нубиец нахмурился.
– У нас вера такая: чем больше ты смеёшься, потеряв любимого человека, тем больше он радуется в Небесной Обители.
Я понял, что задел его.
– Ладно, не сердись. Пошли во двор, может, прибежал наш хитрожо…умный Шаст из деревни.
Рон улыбнулся и, идя со мной по лестнице вниз, тихо повторил:
– Ты неправильный барон.
Я не стал комментировать и направился к кузне. Мастер Дарин закончил работу и уже чистил инструменты.
– Денег дали за работу? – спросил я у него в надежде.
Дарин ухмыльнулся.
– Ага, десять фениксов.
Я погрустнел. Крестьяне редко платили деньгами, чаще продуктами или живностью.
– Подмастерье, ты когда появишься в кузне? – сурово спросил Дарин, хмуря брови.
– Некогда пока, – отмахнулся я от мастера, – не знаешь, где можно достать много денег?
– В сокровищнице короля, – одновременно ответили Рон и Дарин, затем переглянулись и засмеялись в полный голос.
– Очень смешно, – не разделил я их настроение, – а поближе ничего нет?
– В сокровищнице герцога Нарига, – снова не сговариваясь, ответили мои учителя, снова закатившись в смехе.
– Где-то я слышал, что при кризисе, – язвительно сказал я, вспомнив новости по телевизору, – сначала сокращают жалование слугам, а потом и вовсе избавляются от некоторых их них.
Мои слова на этих типов нисколько не повлияли, поэтому пришлось плюнуть и сесть отбирать из лежавшей под навесом кучи железа перетащенные сюда слугами и обещанные трактирщику мечи и булавы. Я выбирал те, которые не стыдно было повесить на стены.
Отложив пять относительно приличных мечей и шесть не слишком ржавых пик, булав и копий, я сказал.
– Дарин, завтра парень придёт, отдашь ему всё это барахло, хорошо?
– Чего ради хорошее железо отдавать? – нахмурился Дарин.
– Нужно, – отрезал я, но тут же сглаживая резкость, поправился, – для дела нужно, правда.
Гном сердито пожевал бороду, но ничего не сказал, увидев подтверждающий кивок Рона. Тот уже знал мой план по обустройству трактира.
Тут я увидел вбегающего в замок Шаста. Как обычно, он был весел и беззаботен.
– Шаст, – ласково позвал я его тоном, от которого Рон закашлялся, а Дарин стал интенсивнее жевать бороду. С каждым днём моя практика как оратора становилась всё больше и нагляднее.
Парень, ничего не подозревая, подбежал ко мне.
– Звали, хозяин?
Я обратился к Рону.
– Cвяжи его и определи, пожалуйста, вон на ту лавку, возле кузни.
Парень в мгновение ока оказался скручен, связан своим же поясом и без рубахи привязан к скамье.
Заняв у Дарина позабытый кем-то кнут, я отдал его Рону и громко сказал:
– Бей со всей силы, чтобы шкура слезала.
Затем, когда Шаст взвыл, поняв, что его ждёт, я незаметно для подростка, жестом попросил Рона нагнуться и тихо сказал нубийцу:
– Бей не сильно, но чтобы сесть не мог неделю.
Негр весело сверкнул глазами, сделал деловой вид и взмахнул кнутом для пробы – кнут свистнул и громко щёлкнул. Шаст заорал так, как будто по нему уже били. На шум прибежали Марта и Герда, которые теперь стояли, выпучив глаза.
