– Вставайте, ваше баронство, подводы прибудут через час.
Пришлось вставать и идти умываться. Заодно я выкопал свою одежду и принёс её в лагерь.
Когда я немного размялся и лагерь стал оживать, из-за поворота показались первые подводы моих крестьян. Лошади едва тащили тяжёлые телеги, доверху гружёные мешками. Во главе каравана шёл староста.
Я подошёл, первые подводы остановились и крестьяне поклонились мне.
– Сейчас отвезём всё в амбары, а вскоре я устрою праздник в честь окончания дня урожая, – поведал я им. – Вся выпивка – за мой счёт.
Староста поклонился, а довольные мужики принялись меня благословлять.
Собрав гигантский обоз, я возглавил его и мы отправились к амбарам перекупщиков. Куда ехать, знал каждый, кто хоть раз продавал зерно. Торговый пост – шесть больших домов, окружённых деревянным частоколом из толстых тёсаных брёвен – обнаружился там, где ему и положено было быть, в четырёх часах конного хода от ярмарки, чуть дальше перекрестья пяти дорог.
Как пояснил мне Рон, одна из них вела к столице, другая – в направлении соседнего королевства, третья – к замку известного мне виконта Ромуальда, четвёртая – во владения виконта Шиара и его старшего сына, барона Шаклю, ну, а по пятой прибыли мы сами.
Нас увидели и заранее открыли ворота. Я въехал на первой подводе – меня уже ждали.
Слуги торговцев начали показывать крестьянам, куда сгружать зерно, а я, в сопровождении Рона, пошёл за скупщиками, пригласившими меня в дом. Там для нас был накрыт стол и тот перекупщик, с которым я торговался, сказал.
– Уважаемый барон, торговцы Гильдии Строна приветствуют тебя и приглашают разделить с ними обед, пока разгружаются подводы.
– С кем имею честь разговаривать? – спокойно спросил я, оставаясь пока на ногах.
– Глава гильдии, господин Строн, – представился мой знакомец.
– Приятно познакомиться с вами, господин Строн, – вежливо ответил я, – но мне хотелось бы сначала закончить расчёт, а уже потом приступить к обеду.
– Конечно, – улыбнулся скупщик, делая знак слуге позади себя. Тот повернулся спиной, а когда развернулся, то в руках его оказалась небольшая шкатулка. Он передал её Строну, а тот поставил передо мной на стол.
Я сел за стол и открыв шкатулку, принялся выкладывать из неё золотые и серебряные монеты. Откладывая столбиками по десятку те и другие, я быстро считал. Почувствовав на себе пристальный взгляд, я поднял голову и столкнулся глазами со Строном, который, окруженный коллегами, удивлённо смотрел на меня.
– Какие-то проблемы? – поинтересовался я у стушевавшихся скупщиков.
– Нет-нет, барон, – заверил меня Строн, – просто довольно необычно видеть дворянина, который, во-первых, пересчитывает деньги, а во-вторых, делает это так быстро и ловко.
Я улыбнулся.
– Значит, кесарии и сестерции вы специально перемешали?
Торговцы улыбнулись мне.
– Но тут вся сумма, мы не привыкли обманывать, – заверил меня один из них.
Я улыбнулся в ответ и быстро досчитал остаток – всё сошлось.
– Прошу меня извинить, но я такой человек: сначала дело, потом развлечение, – сказал я торговцам. – Поэтому, с вашего разрешения, я закончу последние два дела и тогда почту за честь присоединиться к вам.
Торговцы согласились со мной и стали усаживаться за стол. Только господин Строн подошёл ко мне и спросил:
– Не возражаете, если я вас провожу?
Я не возражал, и взяв шкатулку подмышку, направился к выходу.
Мы вышли во двор, я достал бумагу, на которой записал имена всех крестьян, продавших мне зерно, а также сумму выданного им аванса и остатка к выплате.
Выкрикивая имена по списку, я рассчитывался из того кошелька, который мне был ссужен ростовщиком. После окончательного расчёта в нём осталось 70 кесариев.
Благодарные крестьяне кланялись мне до земли, когда я вручал им деньги по окончательному расчёту, и благодарили Единого за то, что встретили меня.
Наконец выплаты были закончены и я направился к третьему дому справа.
– Барон, я видел, по сколько вы платили крестьянам, и я удивлен, – внезапно сказал перекупщик. – Теперь, когда всё закончено, расскажите мне, пожалуйста, кто рассказал вам о затеваемом нами деле и о том, что перекупщики из другой гильдии прибудут только сегодня? – улыбаясь, спросил меня Глава.
– Вынужден вас расстроить, господин Строн, мне никто ничего не говорил, обо всём я догадался сам, – выдал я ему почти истинную правду. – Просто я раньше встречался с таким видом… э-э-э… дел.
Торговец задумчиво посмотрел на меня и сказал:
– Вы загадочный человек, барон.
– Я прост, как зрелый овощ, – улыбнулся я ему, открывая дверь постоянного жилища ростовщика. Телохранитель остался у входа.
Увидев меня, из комнаты вынырнул слуга и, кланяясь, повёл нас в рабочий кабинет ростовщика. Войдя в него мы застали ростовщика за работой, он выдавал какому-то крестьянину деньги. Увидев меня с господином Строном, он быстро выдворил мужика и, приятно нам улыбаясь, осведомился о причине визита.
– Я пришёл, чтобы вернуть ссуженые мне деньги, – произнёс я.
Мои слова произвели на ростовщика такое же действие, как внезапный удар молнии. Он застыл на месте и, заикаясь, спросил:
– Как вернуть? Вы же заняли их только три дня назад.
Я любезно улыбнулся ему и ответил:
– Ну вот так, я продал зерно раньше, чем предполагал.
Пока онемевший ростовщик приходил в себя, я сначала вынул из кошеля все оставшиеся от заёма деньги, а затем открыл шкатулку и стал отсчитывать остаток. Пытавшийся что-то сказать ростовщик при виде денег снова онемел.
– Ну, вот все 180 кесариев, – пододвинул я к нему нужную сумму. – Пересчитайте.
Скорее всего машинально, чем руководствуясь логикой, тот принялся считать. Когда он закончил я спросил.
– Ну что, всё?
Ростовщик отрицательно покачал головой.
– Ещё пятая часть от суммы, причитающаяся мне.
– Ах да, – вспомнил я о процентах и, отсчитав 72 сестерция, положил их на стол.
– Вот эта часть, простите, запамятовал.
Ростовщик непонимающе на меня посмотрел и сказал.
– От всей суммы, господин.
Я открыл долговую расписку и прочитал текст:
– «обязуюсь выплачивать пятую часть от всей суммы каждый месяц».
Ростовщик всё ещё непонимающе смотрел на меня.
– Эх, голубчик, видимо, деньги совсем затмили ваш разум, – вздохнул я. – В месяц пятую часть, а сколько прошло дней?
– Три, – ответил за меня ростовщик, бледнея от своих слов.
