Мадам Виржини вновь пустилась в пространные объяснения…
* * *
В половине двенадцатого мы возвращались домой по тёмным улицам Монпелье несолоно хлебавши. Виржини выглядела подавленной, если не сказать пришибленной. Таинственное исчезновение Натали её обеспокоило, а моё поведение в полицейском участке — ужаснуло. Мадам приложила невероятные усилия, чтобы предотвратить катастрофу: я собралась разнести по кирпичику здание полиции и выщипать — волосок за волоском — седую бороду инспектора Фалардо…
Ироничная усмешка инспектора меня доконала. Я довольно долго — и беспомощно — наблюдала, как Виржини рассказывает ему о нашей проблеме. Полицейский терпеливо слушал, посматривая на меня. И в конце концов это сексапильное бородатое чудовище заявило… что моя дочь решила переночевать у бойфренда! Да-да, и вчера, и сегодня… Ах, у девочки нет бойфренда, здесь, в Монпелье? Так вы просто не в курсе! Наверняка бойфренд уже появился. Вы в нашем городе с воскресенья, значит дочка давно обзавелась поклонником. О-ля-ля, молодёжь, у них всё быстро, очень быстро! Успокойтесь, мадам, ваша дочь скоро вернётся!..
Вот, как мадам Виржини объяснила мне слова инспектора: мадемуазель и гарсон, сразу амур, дружба, гулять, спать дома, где мальчик жить, там спать, надо терпеть немножко подольше, девочка вернуться, мама спокойная.
Уловив суть сказанного инспектором, я заскрежетала зубами и едва ли не бросилась на Фалардо с кулаками.
Да он спятил что ли?
Какую чушь он несёт!
Как ему объяснить, что моя дочь так не поступила бы? Во-первых, она не пропустила бы целый день занятий в школе, то есть шесть часов языковой практики. Для Натки это драгоценность. Во-вторых, парень, бойфренд у неё есть в России. Она даже от него беременна. В-третьих, завтра, в субботу мы планировали поехать в Камарг — там нас заждались розовые фламинго и необыкновенные белые лошади. В-четвёртых…
Так. А что в-четвёртых?
И тут я погрузилась в тягостные размышления.
Что у нас произошло вчера? Да, на площади Жана Жореса мы разыграли настоящую греческую трагедию. Дочь призналась, что беременна, а я закатила скандал. Накричала на неё. Пообещала убить Мишу сразу же, как только вернусь в родной город.
Безусловно, это обещание напугало Натку. Ведь она могла не раз наблюдать, с каким блеском я провожу карательные мероприятия в офисе компании, как летят во все стороны клочья шерсти и куски мяса. Раззудись плечо! В гневе я страшна — прибью не моргнув глазом…
Наверное, Натка сразу нарисовала в воображении страшную картину: буйная мамаша возвращается домой и делает отбивную из её бойфренда, отца ребёнка…
А ведь я даже не спросила, какой у неё срок! Кристина спросила, я — не удосужилась… Месяц? Два? Три?
Что я натворила…
Где сейчас моя маленькая девочка?
* * *
Оставалась призрачная надежда обнаружить Натку в её комнате, когда мы приедем домой. Ну, хорошо, погуляла, оторвалась на всю катушку с друзьями и явилась обратно с повинной головой…
Увы, ничего подобного! Коттедж мадам Виржини хранил безмолвие.
Даже Кристина так и не вернулась со свидания со вторым кандидатом. Наверное, они с Грегуаром сняли комнату в гостинице и сейчас проверяют друг друга на выносливость.
Вот если бы Кристина сейчас была дома… Я бы схватила её в охапку и рванула обратно в полицейский участок. Адрес запомнила. Вдвоём — моя материнская ярость плюс Кристинино безупречное знание французского — мы смогли бы вдолбить в головы тупых полицейских, что необходимо немедленно начать поиски ребёнка. Прочесать кварталы, закоулки, подъезды, отправить вертолёт с прожектором…
Я зашла в комнату дочери и внимательно просмотрела её вещи. Вот лежит пластиковая папка с учебными материалами. Это говорит о том, что вчера дочь всё же до дома добралась. Но сегодня утром уже в школу не пошла, иначе обязательно взяла бы папку с собой.
Я переворошила одежду в стенном шкафу. Так, не хватает ветровки, джинсов и маленького рюкзачка…
Как же так? Получается, Натка действительно сбежала? Спряталась от материнского гнева? Придумала хитрый план: сначала она заставит меня поволноваться за её жизнь, а потом вернётся обратно, и я буду настолько счастлива увидеть ребёнка в целости и сохранности, что больше не стану ругать?
Неужели она могла так со мной поступить?
Но я согласна, согласна, пусть всё именно так и будет! Это самое лучшее и безобидное объяснение для её исчезновения. Только бы не думать о том, что она лежит где-нибудь изувеченная и бездыханная или рыдает в каком-нибудь подвале, прикованная к батарее маньяком…
Я посмотрела на стенные часы и поняла, что давно наступила суббота. Стрелки на циферблате показывали три часа ночи. Я поджаривалась на медленном огне собственных жутких фантазий, моё воображение рисовало картины одна страшнее другой. Перед глазами мелькали кадры из сводки чрезвычайных происшествий.
Боже, верни мне мою дочь!
Я вышла из комнаты и, миновав маленький холл, толкнула дверь Кристины.
Закрыто.
Внизу на кухне надрывно вздыхала и постукивала чашками мадам Виржини. Ей не спалось, как и мне, она переживала из-за Натки.
Когда же вернётся Кристина? Сколько можно развлекаться с Грегуаром? У меня тут такие дела происходят… По крайней мере, однокурсница могла бы объяснить, чем закончилась наша вечеринка в четверг после ухода Натальи. Какую же отраву и в каких количествах мы в себя влили, если я до сих пор ничего не помню? Что мы пили — вино, водку, текилу?
Если текилу — то это конец. Она мне противопоказана, даже закрытую бутылку брать в руки нельзя…
— Элен? Не спать?
Передо мной стояла мадам Виржини в халате до пят. Её спальня тоже находилась на втором этаже. Без макияжа и многочисленных украшений, после нервного вечера и поездки в участок Виржини выглядела лет на двадцать старше, чем днём. Доставили мы ей хлопот…
Мадам вопросительно указала на дверь Кристининой комнаты, покачала головой и развела руками. Я поняла, что долгое отсутствие квартирантки её удивляет.
Но Кристина — взрослая дама, и она сама за себя отвечает. Возможно, инженер Грегуар оказался намного лучше, чем может вообразить русская невеста…
И вдруг мой мозг пронзила молния, и перед глазами возникла яркая картинка. Я совершенно чётко увидела нас с Кристиной за столиком на площади Жана Жореса… А рядом — двух улыбающихся парней.
Точно! Там были парни.
Наконец-то ко мне вернулась память!
Они к нам подсели — два молодых испанца. Двадцатипятилетние парнишки с чёрными кудрями и крепкими загорелыми плечами, в майках и джинсах… Сначала с испанцами хихикала одна лишь Кристина, так как я всё ещё пребывала в шоке от Наткиного признания. Мне требовалось время, чтобы успокоиться, чтобы представить себя в образе бабули, воркующей над крошечным внуком…
