— Нет, ну… А как же без фотокамеры, без видео? Если, например, вы попадёте в ДТП? Надо будет всё сфотографировать.
— Это забота полиции. И потом, Елена, я за рулём уже двадцать два года и ни разу не попадал в аварии. Если только по мелочи.
— Мы это исправим, — пообещала я. — Нет, постойте! А всякие приложения? Мой айфон контролирует, сколько я истратила калорий, сколько прошла километров, сколько выпила воды.
— А мой телефон, слава богу, за мной не шпионит. Нет у него такой вредной привычки. Он просто терпеливо ждёт, когда мне захочется кому-нибудь позвонить. И всё.
— Вижу, что мы друг друга не убедили. Ладно. Раз уж вы не против, то я сделаю один звонок. Мерси.
* * *
Куда можно позвонить с чужого мобильника? Да никуда особенно и не позвонишь, ведь в его памяти нет необходимых мне номеров. А наизусть я помнила только домашний номер Игоря. Этот телефон я использовала последние десять лет, чтобы круглосуточно терроризировать партнёра и поднимать его с постели даже ночью. Татьяна с детьми продолжала жить в той же квартире.
— Лен, ты чего так поздно, пацаны спят! — недовольно прошипела она в трубку.
— Привет. Извини. Так получилось.
— А я тебе сегодня звонила, но ты трубку не брала.
— Таня, пока на мой номер не звони. Я без телефона.
— Потеряла? Украли?
— Нет. Я тут капитально вляпалась. Завтра не смогу вернуться.
— Что за ерунда?
— Никак не смогу. У тебя определился этот номер телефона?
— Да, — ответила Татьяна через секунду.
— Вот сюда и звони.
— Лен, да что случилось? Ты объясни хотя бы!
В двух словах я обрисовала Тане ситуацию — рассказала о загадочном исчезновении Натки. Но про гибель однокурсницы не обмолвилась ни словом.
Известие о пропаже ребёнка ввергло Татьяну в ступор. Она минуту напряжённо сопела в трубку.
— А что тебе подсказывает материнское сердце? — наконец спросила она.
Сначала я сочла этот вопрос странным. Но затем подумала: а ведь Таня права! Если прислушаться к себе, то я не ощущаю той особой тяжести на сердце, которая возникает всякий раз, когда с дитём что-то приключается.
Однажды Натку увезли из школы на «скорой» — сильно заболел живот. Классная не смогла до меня дозвониться, так как я вела переговоры и надолго отключила телефон. Но как же я измаялась в тот день!
Не находила себе места, пока потенциальные партнёры изучали предложенный контракт, неторопливо переворачивали страницы, вдумчиво вчитывались в строки. Но волновалась я вовсе не из-за будущей сделки. Чувствовала: с дитём что-то не так.
«Да подписывайте же!» — мысленно приказывала я медлительным партнёрам. А когда подписали — первым делом схватилась за телефон и начала названивать Натке.
— Вроде молчит, — ответила я на Танин вопрос. — Сердце моё.
— Ты бы почувствовала, если бы с Наташей произошло несчастье.
— Но я не понимаю, почему и куда она сбежала.
— Наверное, есть причина. Может быть, она влюбилась в этого юного француза, и у неё снесло крышу?
— Даже не знаю. Я вся на нервах.
— Успокойся. Постепенно ты во всём разберёшься.
— Но домой я завтра точно не вернусь. Не могу же я уехать, не узнав, где мой ребёнок.
— Конечно. Я бы тоже не смогла.
— Пока меня нет, тебе придётся поруководить.
— О, нет! — сразу отказалась Таня. — Я не умею. И не хочу.
— Надо, Татьяна, надо. Кот на крышу — мыши в пляс.
— Скорее, кошка — в Монпелье.
— Без разницы. Представляю, как сейчас резвятся мыши!
— Да, ты права. Пока ты отсутствуешь, в офисе царит лёгкая и непринуждённая атмосфера. Я для них не авторитет. Ты вернёшься и всех построишь. У тебя хорошо получается.
— Но пока меня нет, командовать будешь ты. А ещё — подписывать документы. Если у меня тут затянется, я пришлю тебе какую-нибудь подтверждающую бумагу.
— Ни за что! — отрезала Татьяна. — Возвращайся сама.
У неё своя печаль. С тех пор как произошло несчастье с Игорем, она балансирует на краю чёрной пропасти. И единственный человек, не позволяющей ей туда упасть, — это я. Загружаю работой, придумываю задания, хоть это и непросто, учитывая полное отсутствие у Тани деловой смекалки.
Но если Татьяну не теребить, она закроется в четырёх стенах и ляжет на диван носом к стене. Я видела её в таком состоянии — в первые два месяца после похорон. Игорь так и не вышел из комы, умер в больнице. Таня попыталась сделать то же самое. Даже необходимость заботиться о детях её не спасала. Она отдала пацанов бабушкам и дедушкам, а сама предалась отчаянию.
Пришлось хорошенько встряхнуть бедную женщину и впрячь в бурлацкую лямку.
— Будешь работать. А ну-ка, шевелись! — приказала я. — Ты теперь вместо Игоря. Ты его наследница. Половина бизнеса принадлежит тебе. Что, я должна за двоих отдуваться? Категорически не согласна!
Скоро будет уже два года. Татьяна работает как может. Иногда от неё больше вреда, чем пользы. Если я — предприниматель до мозга костей, то она привыкла исполнять роль хранительницы очага. В бизнесе она полный ноль. Ни способностей, ни желания, ни огонька. Но не могу же я бросить бедняжку, отдать её на растерзание чёрной депрессии!
Мне тоже трудно без Игоря. Он был ловким дельцом и потрясающим другом. Мы виртуозно управляли фирмой в четыре руки. Во время сложных переговоров достаточно было одного взгляда, чтобы я поняла, о чём подумал Игорь, а он точно так же читал мои мысли. Мы были настроены на одну волну, имели одну цель, одно детище — нашу компанию, и не разлучались двадцать часов в сутки.
Именно Игорь забирал нас с Наткой из роддома, словно молодой папаша — хотя вовсе им не являлся. Просто больше было некому. Именно Игорю я могла доверить ребёнка, когда уезжала в командировки. Он присматривал за Наткой, пока я решала сложные производственные проблемы вдали от дома.
А потом что-то сломалось в наших отношениях. Не просто сломалось — взорвалось и разлетелось на молекулы. Это было похоже на землетрясение, когда рушится всё вокруг, а почва уходит из-под ног. Игорь совершил предательство. Как же было больно узнать, что мой милый и такой надёжный друг крупно меня подставил — из-за денег.
Расплата последовала незамедлительно. После моего разоблачения Игорь выскочил из офиса, прыгнул в автомобиль и на ближайшем перекрёстке влетел под «КамАЗ». Так распорядились небеса. Я их об этом не просила. Узнав о предательстве, я возненавидела партнёра. Но позже, наверное, смогла бы его простить. Слишком многое нас связывало…
Теперь приходится иметь дело с Татьяной. Я повесила ей на шею хомут ежедневной офисной рутины и не спускаю с бедняжки глаз. Ей надо безостановочно вкалывать — это единственное лекарство, способное заглушить её боль.
