— Шанталь вернётся завтра в девять вечера. Улетела в Париж по делам, — сообщил Жан-Поль. Он взял меня за руку и привлёк к себе. Я видела, как мелькнула тень в окне второго этажа — мадам шпионила за нами.
— Вот же …! — расстроилась я, выпутываясь из объятий донжуана.
— Что это вы сейчас сказали? — насторожился Жан-Поль и полез в карман за блокнотом. — Впервые слышу это слово!
— И слава богу, — заверила я. — Не надо его записывать.
— Это мат, да? Ваш знаменитый русский мат? — прицепился мсье.
— А вы не узнали телефон Шанталь? Мы могли бы просто позвонить и обо всём её расспросить.
— Нет. Соседка не знает.
— Ну как же так?! — расстроилась я.
— А разве вы знаете телефоны всех ваших соседей?
— Да нет же!
— Тем более Шанталь только недавно сюда переехала.
— И что? Будем ждать до завтрашнего вечера? Но это… Это слишком долго!
— Терпение, мой друг! А вы не могли бы ещё раз повторить то бранное словечко? Пожалуйста! Без ненормативной лексики моё знание языка не будет полным!
Вот же привязался!
— Открывайте блокнот, — вздохнула я. — Сейчас мы обогатим ваши знания.
Глава 20
Невинные развлечения юных следопытов
Мы с Жан-Полем нашли способ сократить время ожидания. Вечером, отправившись на ужин в ресторан, надрались, как два калифорнийских суслика.
— Похоже, мы пьяны в стельку, — объявила я, с трудом выговаривая слова и повиснув на плече у Жан-Поля в виде мушкетёрского плаща. — Запишите. Вы наверняка ещё не знаете этого выражения.
Перед нами расстилалась ночная Рона, мы зигзагами продвигались по безлюдной набережной.
— А вот и знаю! Ха-ха! — возразил Жан-Поль. — Мы пьяные в стельку и возвращаемся домой на бровях. Лена, куда вы сползаете?
Ноги почему-то не держали, и мне пришла в голову очаровательная идея продолжить путь на четвереньках. Казалось, что это будет потрясающе смешно.
— Нет, вы определённо падаете. Вы, …, падаете! — смачно выматерился Жан-Поль.
Вот, научила на свою голову!
Способный, однако, ученик.
— Лена, я вас не удержу.
— Почему? Я думала, у вас мышцы.
— У меня мышцы, но перед глазами всё крутится… Я такой неустойчивый!
К горлу внезапно подступили рыдания, и на волю вырвался жалобный всхлип. Только что было так весело, и вдруг — хлоп! — накатило уныние. Потому что я вдруг подумала о Володе. Вот он бы удержал меня на одной вытянутой руке, даже если бы весь мир вокруг вращался, словно чёртово колесо. А этот дохлый француз… Куда ему… С ним даже напиться весело не получилось, сразу нахлынула тоска. А с Володей мы классно напивались, достигая состояния умопомрачительного единения и взаимопонимания, такого же, как в сексе, но с хмельным привкусом.
Как всё плохо… Володя сейчас так далеко. И ему совсем нет до меня дела. А я… Что я тут делаю? В какой-то провинциальной дыре… Как меня сюда занесло? Бедный Ван Гог! Угораздило же его… Эти ар… арзл… зарз… зарзе… зазрелиан… тьфу, чёрт… арлезианцы… Они и тогда его гнобили, и сейчас не очень-то… У них даже музея Ван Гога нет!
— Я прилягу.
— Лена, не вздумай! — переполошился Жан-Поль. — Нам нужно дойти до отеля.
— Я прилягу.
— Лена! Сразу появится полиция!
— Я прилягу.
— Лена, нет!
— Всё, я ложусь… Вы можете лечь сверху… Я не против…
* * *
— Лена, подъём! Вам звонят. Уже третий раз.
Я покопошилась среди подушек и простыней, помычала, высунула наружу нос.
— Где я?
— В гостинице, где ж ещё, — Жан-Поль протянул мне телефон.
— Лена, привет! Почему ты вчера не отвечала? Я звонила пять раз, — донёсся из трубки непривычно деловой голос Татьяны.
Я сразу пришла в себя. На похмелье нет времени, работа — прежде всего.
— Ты со своим французом, что ли, совсем не расстаёшься? — удивилась Таня.
— Мы уже практически сиамские близнецы.
— Ну надо же! Как интересно.
— А ты ничего не хочешь мне сказать?
— Хочу, — многообещающим тоном ответила Таня и выдержала паузу. — Та-да-а-ам! Контракт подписан!
— Ах! Ура! — воскликнула я. — Прямо гора с плеч.
— Всё прошло отлично. Конечно, сибиряки погоревали, что тебя нет. У них возникло два миллиарда дополнительных вопросов. Поэтому они хотели пообщаться с тобой по скайпу. Я звонила вам пять раз, но вы не отвечали. Чем вы там занимаетесь, с этим французом?
— Детей ищем, ты же знаешь.
— В общем, я устроила приём по высшему разряду, все остались довольны. Контракт подписан, — гордо повторила Таня.
— Вот видишь, какая ты молодец! Справилась! И тем самым принесла нашей компании миллионы.
Конечно, я не стала напоминать подруге, что полгода трудилась над этим проектом, забрасывала приманку, раскидывала сети. И вот добыча поймана! Но Татьяна, безусловно, умница. Не запорола, не испортила.
Я чувствовала, что подруга и сама гордится успехом. Она впервые поставила подпись под крупным контрактом — тут есть чем гордиться. Сибиряки вполне могли обидеться: ах, Елена Владимировна не соизволит нас принять? Значит, она не очень-то в нас нуждается? Развернулись бы и уехали домой. Но благодаря Татьяне это не произошло.
Я рада, что подруга занимается делами. Столько сил понадобилось, чтобы вернуть её к жизни, чтобы она перестала сидеть и смотреть в одну точку, лить слёзы, ныть… Работа — лучшее лекарство от всех бед.
— Продолжай руководить, — подбодрила я напарницу. — Завтра вечером приезжают шанхайцы. Но с ними уже проще. Закажешь переводчика, устроишь экскурсию на производство, всё расскажешь-покажешь.
— Не завтра, а сегодня, — тоном классной руководительницы поправила меня Татьяна.
— Да нет же, завтра! В среду.
— Среда — это уже сегодня.
* * *
— Вы пропустили вчера пять звонков? — набросилась я на Жан-Поля. Он сидел в кресле, завернувшись в халат и закинув ногу на ногу, и с безмятежным видом пил кофе. Рядом на подносе стояли фарфоровые чашки и кофейник, лежали на тарелке круассаны и пирожные.
Я осторожно заглянула под простыню. К большому облегчению обнаружила, что одежды на мне предостаточно, хоть сейчас в Кремль на вручение какой-нибудь премии: сверху футболка, снизу стринги.
Джинсы, похоже, с меня вчера содрал Жан-Поль.
Кто ему разрешил?!
— Это вы сняли с меня джинсы?
