— …сопоставимый по цене со стоимостью замка!
— …модернизировать коммуникации, пригласить ландшафтного дизайнера, то в результате получится конфетка.
— Но вы, тем не менее, умудрились выгодно продать развалины, покрытые плесенью?
— Вообще-то… да, — признался Жан-Поль и засмеялся. — Но если господин магнат вдруг решит, что овечка не стоит выделки…
— Овчинка, — поправила я.
— Почему? — удивился француз. — Овечка! Это значит — маленькая овца.
— Овчинка, Жан-Поль, овчинка. Выделывают не саму овцу, а её шкуру. Шкура маленькой овцы — овчинка.
— Твою мать! — возмутился старательный ученик. — Как же трудно всё!
— Итак, вы говорили о богаче и его замке.
— Если что, я помогу ему избавиться от проблемной недвижимости.
— Снова продадите кому-то груду позеленевших камней и сбарабаните приличные комиссионные и с покупателя, и с продавца? — восхитилась я.
Наш человек! Бизнесмен.
— В принципе, это очень красивый замок, — улыбнулся Жан-Поль. — Очень, уверяю вас. А вы, Елена, не интересуетесь недвижимостью во Франции? Я бы подобрал для вас чудесную виллу на Лазурном Берегу.
— Тоже с плесенью?
— Я вас умоляю! Для своих — всё самое лучшее.
— Тогда надо подумать. Интересная идея.
* * *
Целые сутки мы потеряли из-за сломавшейся машины. Только в пять вечера нас подобрал какой-то милосердный фермер на облупленном пикапе. А до этого два автомобиля проскочили мимо, несмотря на наши отчаянные вопли. Я предлагала Жан-Полю лечь поперёк дороги и не двигаться с места, пока нас кто-нибудь не подберёт. Он резонно заметил, что, учитывая интенсивность дорожного движения, так можно пролежать до второго пришествия.
Поэтому мы из последних сил продолжали путь. Жан-Поль любезно подставил плечо, и я висла на джентльмене, повторяя замогильным голосом:
— Брось меня, командир, вместе погибнем.
Пришлось, конечно, объяснить французу, что выражение восходит к временам Великой Отечественной войны. На это Жан-Поль гордо заметил, что его дед участвовал в Сопротивлении, сражался с фашистами.
Фермер не только довёз нас до деревни. Потом он вернулся за мёртвой «Ауди» и оттащил автомобиль в сервис. Кроме того, прекрасный и благородный мсье Арно приютил нас в своём доме — добротном двухэтажном коттедже.
Я испытала настоящее наслаждение — сначала в ванной под душем, когда на меня полились струи прохладной воды, а затем — за массивным дощатым столом, заставленным непритязательным угощением: картошка с мясом, гора зелёного салата, сыр, вино, гигантский каравай хлеба с провансальскими травами…
Мсье Арно — грузный, седой мужчина в клетчатой рубахе и комбинезоне — подкладывал мне кусочки на тарелку, что-то приговаривал, на его лице застыло умиление — словно он кормил прожорливую зверушку. Мы друг друга не понимали, и когда фермер задавал какой-то вопрос, я могла только улыбаться и разводить руками. Полиглот Жан-Поль, способный исправить ситуацию, застрял в соседней деревне, где располагался автосервис.
Мой друг вернулся на попутке. В сервисе ему заявили, что не смогут устранить поломку быстрее, чем за сутки.
— Да ладно! — не поверила я, с трудом выговаривая слова набитым ртом. — Совсем они, что ли, безрукие? Что с машиной?
— Электроника отказала. Какой-то глюк. Будут чинить.
Жан-Поль устало опустился на деревянный стул. Мсье Арно задал ему несколько вопросов, наверное, на ту же тему. Потом Жан-Поль отправился наверх, в спальню, чтобы принять душ.
Когда он вернулся, я продолжала объедать фермера: смачно намазывала третий ломоть хлеба творожным сыром — воздушным и белым. Мужчина обратился к Жан-Полю с новым вопросом. Наверное, спрашивал у моего спутника, сколько килограммов еды обычно в меня влезает. Жан-Поль на миг замер, а потом начал что-то быстро объяснять.
Я переводила взгляд с одного мужчины на другого и не переставала жевать. А они говорили, и говорили, и говорили… Глаза у меня закрывались. Вероятно, мы прошли сегодня километров сто. Или двести…
— Он вас узнал, — сказал Жан-Поль, когда мы остались вдвоём наверху, в спальне. — Видел тот выпуск новостей, где показывали вашу фотографию.
Минуту я переваривала информацию.
— Тогда нам надо рвать когти.
— Что? — не понял сообщник.
— Сматываемся. Бежим отсюда. Пока мсье не вызвал полицию. — Я с грустью посмотрела на подушку, обтянутую белоснежной наволочкой. Только-только собиралась завалиться в кровать.
— Он не вызовет полицию.
— Почему вы так уверены?
— Я всё ему объяснил. Что вы ни в чём не виноваты. Что вы ищете свою дочь, а я — сына. Что вы пойдёте в полицию сразу же, едва мы найдём наших детей.
— И он поверил?
— Почему бы нет? Ведь речь не идёт о высадке инопланетян. Разве трудно поверить в нашу историю?
Жан-Поль резко замолчал и с подозрением уставился на меня.
— Лена, вы хотите сказать, что это всё ложь? — нахмурился он.
— Нет, что вы! — воскликнула я. — Абсолютная правда! Я ни в чём не виновата. И я сразу же пойду в полицию.
— Вот, — удовлетворённо кивнул Жан-Поль. — К тому же мы внушаем доверие.
— Правда? Хотите сказать, на гангстеров Бонни и Клайда, удирающих от полиции, мы не похожи?
— Нет.
— И всё равно предлагаю тихонько отсюда свинтить.
— И куда мы пойдём на ночь глядя?
— А если мсье Арно уже побежал в полицию?
— Не думаю… К тому же я обещал заплатить ему за ночлег и еду, и он согласился.
— Да? Ну, хорошо… Авось пронесёт…
Кровать притягивала меня как магнит. Сегодня у нас было две односпальных. Будем надеяться, мсье Арно не проявит себя благонадёжным гражданином и не помчится среди ночи в жандармерию. С тихим стоном я рухнула на подушку.
— А я-то лопала за троих… Думала — халява, плиз… Вы бы хоть под столом меня пнули, что ли… Вдруг мсье Арно каждое блюдо посчитает по ресторанным расценкам? Знаю я вас, французов. Вы прижимистый народ. Каждый центик учитываете.
— Да бросьте! Неужели это из-за меня у вас сложилось такое мнение?
— Нет. Вы как раз являетесь исключением из общего правила.
— Слава богу! — засмеялся Жан-Поль. — Ладно, засыпайте.
Глава 22
Вторжение в Экс-ан-Прованс
В гостях у фермера мы провели всю пятницу. И только к вечеру раздался звонок из сервиса: машину починили, можно забирать. У мсье Арно не было ни компьютера, ни Интернета, поэтому идея превратить его дом во временный филиал компании «Современные медтехнологии» не прокатила. Всё, что я могла делать — так это лежать на диване в холле и орать по телефону.
