— Да, вернулась, — сквозь зубы выдавила я.
— Передумали?
— Да.
— Не понравилось, наверное, во Франции, да? Скучища? Но как же теперь… — расстроилась Вика. — Что делать-то? Фирма продана… Эх! А сами вы как, Елена Владимировна? Вышли из депрессии?
— Вышла. Можно сказать — галопом выбежала.
— Ой, вот и отлично! Хоть одна хорошая новость.
Да ничего хорошего!
Теперь мне всё стало ясно. И если я так долго оставалась в неведении — то только потому, что из нас двоих тупой курицей являлась именно я, а не Татьяна.
А вот она — умная.
Только она могла написать записку, попавшую в Наткины руки. У Татьяны масса образцов моего почерка — подделала сама или кого-нибудь попросила. К тому же эта гадюка знает, как я разговариваю с дочерью, как к ней обращаюсь. Интонация письма была выдержана идеально.
Вот почему у Натки не возникло сомнений в подлинности бумажки, полученной от Этьена…
Итак, меня обвела вокруг пальца бестолковая мямля. Я привлекла её к делам только из жалости… Сама трудилась не покладая рук, преумножала её богатство, приписывала нолики к её банковскому счёту — ведь Татьяне принадлежит половина компании.
Поправка: теперь Татьяне принадлежит всё!
Как же ловко она меня провела!
* * *
Я вышла на улицу, постояла на крыльце офиса, размышляя. Наступал тихий летний вечер, нежный и струящийся, как парное молоко. Но мне не хватало воздуха, я задыхалась. Ярость не давала дышать, сдавливала горло тугим кольцом. А сердце словно заковали в тесный панцирь, и оно судорожно и беспорядочно трепыхалось в железном застенке. Каждый его удар сопровождался неприятным хрипом в груди…
Спокойно, спокойно! Не хватало ещё отбросить коньки прямо на крыльце бывшего офиса! Да, я понесла чудовищное поражение. Меня не только пустили по миру, но и морально растоптали. Я лишилась любимого детища, всецело занимавшего мои мысли последние семнадцать лет. Плодами моего каторжного труда теперь будет пользоваться Савва Роос, давний враг, человек, глубоко презираемый мною.
За что мне такое наказание?
Что я ей сделала? Неужели всё дело в деньгах?
Первым моим порывом было броситься к Савве и обвинить его в мошенничестве. Закатить скандал, высказать ему всё, что я о нём думаю. Но эта была неудачная идея. Я живо представила Савву в его рабочем кабинете (если меня ещё туда пустят!) — вот он развалился в кресле, противный, самодовольный…
Что он мне скажет? В голове зазвучал голос Саввы:
«Позвольте, милочка! Поостерегитесь обвинять меня в мошенничестве! Я, между прочим, не у вахтёра фирму купил, а у соучредителя. Тут всё законно. Вы наделили Татьяну всеми полномочиями. Она сказала, что вы навсегда покидаете страну, переезжаете во Францию. А ей поручили заняться имуществом. Вот я и купил. И кстати, заплатил неплохую цену! А если ваша компаньонка денежки придержала, то я здесь ни при чём!..»
Нет, к Савве я не поеду. Не хватало ещё выставить себя на посмешище перед всем городом. У меня столько врагов — не хочется радовать их мыслью, что мне нанесён удар в самое сердце…
И кем я размазана по асфальту? Думаете, мощным и властным противником, суперпрофессионалом моего уровня?
Нет же!
Меня отправила в аут тихая домохозяйка!
Глава 30
В кольце ненависти
На следующий день позвонил Жан-Поль.
— Привет, как дела? — поинтересовался он. — Взял у Виржини ваши координаты.
У меня возникло ощущение, будто я слышу голос из далёкого прошлого, из тех забытых времён, когда у меня всё было хорошо. Тогда я была успешной предпринимательницей, собственницей процветающей компании… А сейчас? Сейчас, скорее, похожа на пантеру, агонизирующую в луже собственной крови.
— Ленусик, вы не поверите, но мне вас ужасно не хватает.
— Очень даже поверю. Я и сама соскучилась, — грустно ответила я.
— Правда? — обрадовался Жан-Поль. — Знаете, мне удалось в общих чертах выяснить, почему Этьен увёз Натку в путешествие по городам. Это была идея какой-то вашей родственницы. Она решила организовать для Натки погружение в языковую среду, но для пущего эффекта обставила всё с некоторой долей таинственности. Она оплатила все расходы, а также услуги Этьена. Ваша дочка довольна? Насколько я понял, путешествие ей понравилось.
— Да, понравилось, — эхом отозвалась я.
— Непонятно только, почему для вас всё обернулось нервотрёпкой. Наверное, потому что вмешался случай… Трагическая гибель Кристины спутала карты. Вы остались без телефона, и родственница не смогла предупредить вас о своей интересной затее.
— Да, всё так и было, — безучастно подтвердила я.
Не стала объяснять французу, что в роли таинственной «родственницы» выступила Татьяна — та самая, что каждый день звонила ему на телефон. Жан-Поль ей отвечал и передавал мне трубку. Так что если бы она захотела, то могла бы сто раз сообщить, что авантюра придумана ею.
Но, безусловно, это не входило в её планы.
— Вы тоже поволновались за сына. Даже отправились в полицейский участок, чтобы заявить об исчезновении Этьена.
— Я так и не понял, зачем была нужна такая конспирация. Почему ваша дочь не взяла телефон, а мой сын игнорировал звонки. Этьен сказал, мадам на этом настаивала. Но вы ведь сами можете её расспросить обо всём.
Не хочу её расспрашивать.
Просто хочу её убить.
— Вы чем-то расстроены, Лена?
— Что? Ах, нет… Всё в порядке. Просто немного грустно.
— Я понимаю… Много работы? Наверное, уже с головой погрузились в дела?
— Точно, — прошептала я.
Как бы я хотела с головой погрузиться в дела!
— А вы? Уже включились в процесс? Как там красавица Женевьева без вас справилась? Не напортачила?
— Она умница. Завтра отправляю её на неделю в отпуск, она заслужила. Когда тебе семьдесят пять, не так-то просто вкалывать за двоих.
— Женевьеве — семьдесят пять? — изумилась я.
— Разве я не говорил?
— Нет! Но передайте ей от меня привет.
— А вы — своей очаровательной дочке. Я бы хотел к вам приехать…
— Валяйте, — разрешила я.
— Но у вас, наверное, сейчас ни минутки свободной?
Вообще-то, когда мужчина хочет нагрянуть в гости, такие мелочи его не волнуют!
— Ни минутки, — подтвердила я. — Но в будущем… Почему бы вам действительно не приехать к нам в гости?
* * *
А ещё через три дня Татьяна сама вышла на связь по скайпу.
