– Ты звонила ей?
– Звонила.
– Когда она приезжает?
Олег даже мысли не допускал, что у матери не получится убедить Вику возвратиться.
Мать медленно покачала головой.
– Что? – не понял Олег.
– Она не вернется.
– Как это?
– А вот так. Не хочу, говорит, иметь с вами дела, Лариса Витальевна.
Олег рассмеялся. Он ни на секунду не поверил в то, что его жена могла произнести вслух что-нибудь подобное.
– Не, мам, серьезно?
Мать подняла на него голубые глаза.
– А я тебе правду говорю, милый мой. Не хочет твоя жена со мной разговаривать. Имеет право.
– Имеет право? – задохнулся Олег. – Ма, да ты что! Это, это…
Она с любопытством взглянула на него:
– Что – это?
– Оскорбление!
– Да брось! – она пренебрежительно махнула рукой. Это тоже было удивительно. Олег отлично знал, что мать терпеть не может Вику. Вернее, как раз таки терпит, исключительно ради него и мальчишек, но ничего ей не прощает. Поэтому ее снисходительность поразила его до глубины души.
– Я тебя не узнаю, – сознался он. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да наплевать на меня! Ты о себе подумай. Была б у тебя виза, я б тебе посоветовала мчаться следом за женой твоей перелетной.
Олег фыркнул.
– Ты не фыркай, а послушай. – Мать зачем-то достала вторую сигарету, хотя еще не докурила первую. – Я Вику понимаю, может, даже лучше, чем ты. Поверь, дорогой мой, в ближайшее время она тебя слушаться не станет. Уж не знаю, что ты натворил, но завелась она сильно.
– Я натворил? Да брось. У нас все было прекрасно.
Мать невесело усмехнулась.
– Это тебе так казалось. А жена твоя, судя по всему, другого мнения.
– А вот вы с отцом… – завел Олег привычно.
– Уйти мне надо было от твоего отца, – ровно сказала Лариса Витальевна.
Олег поперхнулся чаем.
– Лет двадцать бы назад, – невозмутимо продолжала мать, – когда он болеть еще не начал. Жила б тогда свою жизнь, а не чужую.
– Мам, ты что… – обалдел Олег. – Как это… Нет, погоди! А как же семья?!
– Семья нужна женщине в юности, а мужчине – в старости, – отчеканила мать. – Баба ребенка родит, до ума доведет – и дальше бы ей жить и жить в свое удовольствие. Для этого муж под боком не нужен, оно и у одной прекрасно получается. А у мужиков все наоборот. Он в юности нагуляется, для себя наживется, а как ему за сорок, так рядом хочется бабу теплую, уютную. Зачем? Чтобы с ним по врачам ходила, котлетки диетические стряпала и рубашки старому козлу гладила. Ласки ему хочется, родной души. А все от беспомощности его!
Мать вдруг отшвырнула пачку сигарет.
– Баба после сорока только на ноги встала, огляделась, у нее глаза загорелись – батюшки мои, сколько ж всего интересного вокруг! А мужик с геморроем и простатой познакомился, перепугался, головку в плечи вжал и ждет – какие ему еще сюрпризы выпадут. Страшно ему. Сукиному сыну! – с чувством добавила она.
Олег застыл с открытым ртом.
– А как же брак? – наконец выдавил он. – Жена должна…
– «Должна, должна»! – передразнила мать. – Останешься без жены, каждый день сможешь это талдычить.
Олег ошарашенно взглянул на нее. Как это – без жены? Нет, в теории он знал, что семьи распадаются. Но это могло случиться с кем угодно, кроме них. Если Вика из брака своих родителей вынесла бессознательный страх перед разводом, то Олег из брака своих – что разводов вовсе не существует.
До разговора с матерью он твердо стоял на земле. Но с каждой минутой в нем все сильнее крепло ощущение, будто его посадили в корзину воздушного шара и тот неумолимо поднимается вверх. Там, в небе, он будет совершенно беспомощен.
– У нас двое детей! – сделал он слабую попытку привязать шар к колышкам.
– То-то она сейчас с ними! – издевательски восхитилась мать. – Носы их сопливые вытирает, брюки гладит, уроки учит. А?
Олег молчал. Мать была права. Двое детей не удержали Вику от того, чтобы уехать одной отдыхать. Вряд ли они удержат ее, если она вздумает отдохнуть от них насовсем.
Он поднял с пола пачку, вытащил оттуда тонкую дамскую сигарету и закурил, не вполне осознавая, что делает.
Некоторое время они сидели молча. Олег курил, мать смотрела в окно.
– Испортила я жизнь и себе, и отцу твоему, – вдруг очень спокойно сказала она. – Пару разочков бы ему по мордасам съездить, один раз вещички собрать – и присмирел бы он. А я все притворялась перед кем-то. Идеальную супругу разыгрывала. Так разыгралась, что сама себя в этом убедила. Всепрощающей быть – оно ведь удобно, Олежек. Как будто у тебя корона на макушке.
Мать вскинула голову и стала в самом деле похожа на королеву в изгнании. Тяжелый взгляд, царственная осанка…
Олег впервые подумал о том, что в браке мать была несчастна. Королевы никогда не бывают счастливыми.
Он тяжело поднялся, молча поцеловал ее в гладкий пробор и вышел.
3
На этом удары судьбы не закончились. Вернувшись домой, Олег застал Ольгу Семеновну, их соседку, чихающей как простуженный кашалот. Пришлось отправить милейшую старушку домой, позвонить на работу и попросить неделю отпуска.
– Перекантуемся, пацаны, – пообещал Олег сыновьям. – Весело поживем, ага?
Он свято верил в то, что говорит.
Сложности начались в первый же день. Все эти годы домашнее хозяйство было на Вике. Олега изредка привлекали к сугубо мужским делам вроде замены треснувшего плафона или починки крана.
Все прочие заботы, связанные с домом, представлялись ему не то чтобы необременительными – даже не заслуживающими размышлений о них. В доме его родителей хозяйством занималась только мать. Олег к этому не имел никакого отношения. Женившись, он передал Вике эстафетную палочку по обслуживанию самца хомо сапиенса, крупного, восьмидесятикилограммового. Потом появились еще два мальчика, но для Олега это ничего не изменило.
Первый сюрприз ему преподнес собственный старший сын, отказавшись есть сваренную папой кашу с мотивировкой «она с комочками». Олег трижды переваривал треклятую манку, но в конце концов рявкнул на Кольку и велел лопать что дают.
Потом они опоздали в школу.
После школы они опоздали на тренировки.
Вика перед отъездом битком забила морозилку едой. Если бы Олег вспомнил об этом, его жизнь стала бы значительно проще. Но кто-то там, наверху, не желал облегчать существование Олега Маткевича, и он потратил два часа на то, чтобы приготовить ноющим голодным мальчишкам пиццу.
