Она вообще была мало развита в этом плане. Обычно красивые девушки ее возраста все знали о прическе, макияже, маникюре, Виктория же поражала своим невежеством в этих областях. Как-то Элена предложила той сходить с ней за компанию в варьете. Коко с радостью согласилась. Но, когда узнала, что надо принарядиться, сникла.
– У тебя нет выходного платья?
– Нет.
– Ты работаешь манекенщицей и не имеешь…?
– Я не так давно работаю. Пока не подарили.
– Так купи сама или закажи у портнихи.
– Боюсь, куплю или закажу не то.
– Ладно, я тебе одолжу платье. У меня есть одно, которое тебе пойдет очень. Но оно дымчатое, и чтобы ты с ним не слилась, сделай стрелки пожирнее и губы ярче накрась.
– Может, ты меня накрасишь?
– У тебя что же, и косметики нет?
– Есть. Но я краситься не умею.
– Ты с луны, что ли, свалилась, девушка?
– Почти, – улыбнулась Виктория. – Я выросла в таком захолустье, где помаду, как реликвию, из поколения в поколение передают. И красятся ей только по праздникам.
После того похода в варьете девушки не виделись месяца два. Элена сдавала сессию, потом отдыхала с мамой в Кисловодске. Когда вернулась в Москву, встретилась на показе в ГУМе с Викторией и не узнала ее. Внешне девушка оставалась все той же, даже прическу не сменила – ракушка на затылке стала впоследствии ее визитной карточкой, а вот подавать себя стала иначе. С уверенностью и каким-то аристократическим достоинством. И если первое легко объяснялась – Виктория быстро научилась и краситься, и наряжаться, и уверенно ходить на каблуках, то откуда взялось второе, Элена понять не могла. Ее мать всегда говорила: «Девушка может уехать из деревни, а деревня из девушки никогда», и она с нею соглашалась, гордясь тем, что не просто городская – столичная. Но Виктория своим примером опровергала их общее мнение. В ней не осталось ни капли провинциальности. Как будто она была налетом пыли на античной статуе из мрамора. Подуй на него, и без следа исчезнет…
– Мама, возьми себя в руки, – услышала Элена голос Оскара. А потом увидела, как к ней торопливо шагает Васко с каким-то пузырьком в руках.
– Прими, – сказал он ей, вытряхнув на ладонь таблетку.
– Что это?
– Мощное успокоительное. В аптеке посоветовали. Утром купил, выпил и, как видишь, отлично держусь.
Элена сунула таблетку в рот.
– Только снегом не заедай, – пробубнил Оскар, – у меня вода есть.
Она запила таблетку и стала ждать, когда подействует.
– Элена Александровна, мы можем поговорить? – обратился к ней Сергеев.
С разрумянившимися на морозце щеками он выглядел еще привлекательнее. И как бы ни была расстроена Элена, она это отметила.
– Извините, пожалуйста, я забыла, как вас зовут.
– Михаилом.
– Михаил, я не против ответить на ваши вопросы, но мы поминальный обед заказали. Надо ехать в кафе.
– Давайте, я вас до него довезу. По дороге поговорим.
– Хорошо. Я сейчас предупрежу своих.
Через пять минут она забиралась в салон «Лады» и с тоской смотрела на «БМВ» сына. Там подогрев сидений, много места, хорошая музыка, наконец. А тут холодно, тесно, пахнет бензином и какой-то ужасной хвойной отдушкой.
– Сейчас печку включу, согреетесь, – сказал Сергеев, заметив, что Элена передернулась. Он думал, она только от холода.
– А что за молодой человек на похоронах присутствовал, не знаете? Он в сторонке стоял. Высокий такой…
– Это сосед вашей покойной подруги Данила Власов. Не упоминала она о нем?
– Нет, – ответила она, не задумываясь.
– А по его словам, они тесно общались.
– Может быть. Коко была очень культурным, вежливым, располагающим к себе человеком. Консьержам всегда небольшие подарочки преподносила, с соседями ладила и, если сталкивалась в подъезде, беседовала…
– У Власова в квартире Виктории есть персональная чашка.
– А это вам откуда известно?
– Известно, – уклончиво ответил Михаил. – Как думаете, у нее мог завязаться роман с молодым человеком?
– Категорически нет. Она с предубеждением относилась к людям, выбирающим себе партнеров гораздо моложе себя.
– Всех рано или поздно начинают путать бесы.
– Если с Коко такое и произошло, то она скрыла это от меня. И я все же сомневаюсь, что «бесовская путаница» имела место быть. После смерти последнего супруга Коко, как она сама выражалась, запечатала коробочку. Или же – отказалась от секса.
– С чего такое самопожертвование? Неужели так сильно любила покойного благоверного?
– Любила, безусловно. А вот плотские утехи – нет. Секса желала редко, но, будучи в отношениях, своим избранникам в нем не отказывала. Считала своим долгом дать мужчине то, в чем он нуждается. Ее третий супруг оставался, опять же по словам Коко, стойким оловянным солдатиком чуть ли не до смерти. Тогда как либидо Коко снизилось до нулевой отметки. Ее удивляло, что мне, примерной ее ровеснице, все еще интересен секс.
– Значит, воздержание для нее было не мукой, а подарком самой себе?
– Да. Поэтому я очень сомневаюсь в том, что Коко вступила в интимные отношения. Тем более с молодым жеребцом.
– Полюбила и стала давать мужчине то, что ему нужно, как делала всегда.
– Вам сколько лет, если не секрет?
– Тридцать шесть.
– Вы бы захотели секса с женщиной нашего с Коко возраста?
– Если она выглядела бы, как Коко или вы, возможно.
Она задала этот вопрос неспроста. Хотела знать, есть ли у нее шанс сблизиться с ним. У Элены давно не было отношений, а секс с молодыми жиголо не приносил того удовлетворения, к которому она стремилась.
– Кстати, вам я не дал бы больше сорока пяти, – продолжил Сергеев. – Очень удивился, узнав дату рождения.
– Спасибо, – поплыла Элена. – Но этот парень, Данила, он младше вас.
– И бесспорно, красивее, – усмехнулся Сергеев. – Я понял, к чему вы ведете. Но не забывайте о том, что некоторым юным смазливцам хочется поживиться за счет обеспеченных женщин в возрасте.
«Кому ты об этом напоминаешь? – мысленно продолжила диалог Элена. – Все, с кем я спала в последние два года, клянчили у меня подарки… Я покупала им их, давала денег, но им же все мало… Мальчики борзели, уже не просили, а требовали, да не сумку «Виттон» и куртку «Армани», с чего начинали, а спортивный мотоцикл или тачку. И как бы они ни привлекали меня физически, я расставалась с ними. Потому что становилось противно. Лучше совсем без мужчин, чем с такими. Да и мужчины ли они? Мне бы настоящего. Такого, как ты. Тебе я бы купила и спортивный мотоцикл, и тачку. Да только ты ведь не примешь…»
