– Пока, Брюси.
– Эй, эй, постой, Майрон! Черт возьми, я же не главный менеджер. Терпеть не могу торговаться. Ладно, давай не будем морочить друг другу голову. Мы сделаем так: ты мне что-то говоришь. Заявление для прессы, что угодно. Что-нибудь совсем невинное. Но я хочу быть первым, кто получит информацию от Майрона Болитара. Потому я говорю тебе то, что тебе нужно, и сижу тихо, а ты даешь мне эксклюзив, как только разродишься настоящим заявлением. Идет?
– Идет, – ответил Майрон. – Вот мое заявление: Эсперанса Диас не убивала Клу Хейда. Я уверен в этом на сто процентов.
– У нее был роман с Клу?
– Конец заявления, Брюс. Точка.
– Ладно-ладно. Но почему тебя не было в стране в момент убийства?
– Ты в курсе, что такое конец заявления, Брюс? Это значит – больше никаких комментариев. И никаких вопросов.
– Брось, все и так знают. Я просто хочу подтверждения. Ты был на Карибах, верно?
– Верно.
– А где именно?
– Без комментариев.
– Ну почему? Ты был на Каймановых островах?
– Нет, не на Каймановых островах.
– Тогда где?
Вот так работают журналисты.
– Без комментариев.
– Я позвонил тебе сразу после того, как Клу провалил тест. Эсперанса сказала, ты в городе, но никак это не прокомментировала.
– И я не буду, – заключил Майрон. – Твоя очередь, Брюс.
– Да ладно, Майрон, ты мне ничего не сообщил.
– Мы заключили сделку.
– О'кей, ты прав, будем играть по-честному. – По его тону было ясно, что это временная передышка. – Спрашивай.
Легче, легче. Не надо сразу спрашивать про дочь Софи Майор. Никакой спешки. Это главное.
Дверь в кабинет открылась, в комнату вошел Уиндзор. Майрон сделал ему знак рукой. Уиндзор кивнул и открыл дверцу шкафа. С внутренней стороны висело зеркало в полный рост. Уиндзор посмотрел на свое отражение и улыбнулся. Хороший способ проводить время.
– Что в спортивных кругах говорили насчет Клу?
– Ты имеешь в виду – до провала теста?
– Да.
– Бомба с часовым механизмом, – ответил Брюс.
– В смысле?
– Бросал он классно, спору нет. И выглядел отлично. Похудевший, собранный. Но где-то за неделю до теста его стало не узнать – да ты и сам, наверное, видел. Постой… или тебя уже здесь не было?
– Продолжай рассказывать, Брюс.
– А что рассказывать? Мы уже видели это сто раз. С Клу родная мать наплачется. Его руки были даром Божьим, а сам он… скажем так, совсем не подарок.
– Значит, симптомы были заметны еще до теста?
– Да, пожалуй. Задним числом кажется, что их было полно. Я слышал, жена выгнала его. Он ходил небритый, с красными глазами, все в таком роде.
– Возможно, дело было не в наркотиках? – предположил Майрон.
– Конечно. Например, в алкоголе.
– Или он переживал стресс из-за развода…
– Знаешь, Майрон, будь на его месте кто-нибудь вроде Орела Хершисера, я бы еще засомневался. Но когда речь идет о таких бедовых парнях, как Клу Хейд или Стив Хау, можешь смело ставить на выпивку и наркоту. Шансов ошибиться – ноль.
Майрон посмотрел на Уиндзора. Тот поправил свои светлые кудри и стал практиковать перед зеркалом разные улыбки. В данный момент он пробовал лукавую.
«Легче, – напомнил себе Майрон, – легче».
– Брюс…
– Да?
– Что ты можешь рассказать о Софи Майор?
– А что тебя интересует?
– Так, общая информация.
– Просто любопытствуешь?
– Ну да…
– Понятно, – хмыкнул Брюс.
– Насколько сильно ей повредил проваленный тест Клу?
– Сильней не придумаешь. Впрочем, ты и сам знаешь. Она пошла на рискованный шаг, и до сих пор ее считали гением. Но Клу не прошел тест, и бабах – она всего лишь глупая девчонка, влезшая не в свое дело.
– Расскажи о ее прошлом.
– О прошлом?
– Да. Хочу узнать ее получше.
– Зачем? – буркнул Брюс. – Ладно, не важно. Она из Канзаса, а может, из Айовы, Индианы или Монтаны. В общем, откуда-то оттуда. Типичная девочка из провинции. Любит охоту, рыбалку и прочие развлечения на свежем воздухе. При этом здорово «рубит» в математике. Уехала на восток, чтобы поступить в Массачусетский университет. Там встретилась в Гари Майором. Они поженились и долгое время вели обычную профессорскую жизнь. Он преподавал в Брандейсе, она – в Тафтсе. В начале восьмидесятых они разработали компьютерную программу для ведения финансовых расчетов и из представителей среднего класса вдруг превратились в миллионеров. В девяносто четвертом их компания вышла на открытый рынок, и это позволило им сменить одно «м» на другое.
– Сменить одно «м» на другое?
– «Миллионеры» на «миллиардеры».
– А-а.
– Потом они сделали то, что делают многие очень богатые люди, – купили спортивный клуб. В данном случае «Нью-Йорк янкиз». Гари Майор обожал их с детства. Клуб стал бы для него отличной игрушкой, но, увы, он не успел ею воспользоваться.
Майрон прочистил горло.
– У них есть дети?
«Мистер Небрежность».
– Двое. Джареда ты знаешь. Он, в общем, хороший парень, не дурак, закончил нашу любимую альма-матер – Дьюкский университет. Но все его ненавидят, потому что он получил свое место благодаря мамаше. Его главное занятие – присматривать за финансами компании. Насколько я могу судить, справляется он с этим неплохо, а бейсбольные дела оставляет тем, кто в этом разбирается.
– Ясно.
– Еще у них есть дочь. Вернее, была.
Уиндзор вздохнул и неохотно закрыл дверцу. Ему всегда было нелегко отрываться от зеркала. Он сел напротив Майрона, как всегда, спокойный и невозмутимый. Майрон снова откашлялся и спросил в трубку:
– Что значит была?
– Дочь порвала с семьей. Ты не помнишь эту историю?
– Смутно. Кажется, она ушла из дому?
– Верно. Ее звали Люси. Она сбежала со своим парнем, каким-то музыкантом, незадолго до совершеннолетия. Это было лет десять или пятнадцать назад. Еще до того, как у Майоров появились деньги.
– А где она живет сейчас?
– В том-то и дело, что никто не знает.
– То есть?
– Она сбежала. Это все, что мне известно наверняка. Кажется, оставила им записку. Типа хочет путешествовать с любимым, искать счастья и прочая тинейджерская чушь. Софи и Гари Майор были типичными профессорами, начитавшимися доктора Спока, и решили предоставить дочери «свободу». Надеялись, она скоро вернется.
