– Изучал. Определяя побочные эффекты. – Я бросил взгляд на часы. Через пятнадцать минут мне надо быть в студии. Если задержусь на поляне еще, точно опоздаю. – Проводи меня до студии. И расскажи о побочных эффектах.
Мы тронулись в путь, и Хью рассказал, что в первые два дня после электротерапии часто отключался, правда, совсем ненадолго. Причем у него не было ощущения потери сознания, просто он приходил в себя уже в другом месте, и выяснялось, что прошло минут пять. Максимум десять. Дважды такое случалось, когда они с Джейкобсом перетаскивали оборудование и товар в потрепанный грузовичок для сантехнических работ, который Джейкобс у кого-то одолжил (не исключено, что у одного из своих чудесным образом исцеленных, хотя Хью так и не удалось это выяснить – преподобный умел держать язык за зубами).
– Я спрашивал его, что происходило во время отключений, но он отвечал, что ничего, что мы просто продолжали погрузку и разговаривали.
– И ты ему верил?
– Тогда – да. А теперь – не знаю.
Хью рассказал, что как-то вечером, дней через пять или шесть после электролечения, он сидел у себя в номере и читал книгу, а потом вдруг очнулся в углу, глядя на стену.
– Ты что-нибудь говорил? – спросил я и подумал: Что-то случилось. Что-то, что-то, что-то.
– Нет, – ответил он, – но…
– Что «но»?
Хью, вспоминая, покачал головой:
– Я снял с себя брюки, а потом опять надел кроссовки. И стоял в одних трусах и кроссовках. Представляешь?
– Представляю, – кивнул я. – И как долго продолжались эти мини-отключения?
– Во вторую неделю их было всего несколько. К концу третьей они исчезли. Но кое-что продлилось дольше. Что-то с глазами. Эти… события. Призматики. Не знаю, как их еще назвать. За пять следующих лет они случались раз десять. А потом прекратились совсем.
Мы добрались до студии. Муки нас ждал. В бейсболке с надписью «Бронкос», повернутой козырьком назад, он был похож на старейшего в мире скейтбордиста.
– Группа там. Репетирует. – И добавил, понизив голос: – Парни, они полный отстой!
– Скажи им, что мы начнем позже, – попросил я. – Добавим время в конце, чтобы компенсировать задержку.
Муки перевел взгляд с Хью на меня, потом обратно на Хью, чтобы понять настрой.
– Послушайте, никого ведь не увольняют, верно?
– Если ты не оставишь снова микшер включенным, – ответил Хью. – А теперь ступай и не мешай взрослым разговаривать.
Муки козырнул и ушел.
Хью повернулся ко мне:
– С призматиками все еще непонятнее, чем с отключениями. Я даже не знаю, как их описать. Как говорится, это надо пережить самому.
– Попробуй все же.
– Я всегда чувствовал их приближение. Все идет как обычно, я занимаюсь своими делами, и вдруг зрение как бы обостряется.
– Как слух после восстановления?
Он покачал головой:
– Нет, со слухом все реально. Я по-прежнему слышу лучше, чем до терапии преподобного, и знаю, что любая проверка это подтвердит, так что никогда не заморачивался. Нет, с видениями было… знаешь, как эпилептики чувствуют приближение припадка покалыванием в запястьях или появлением фантомного запаха?
– Предвестники.
– Именно. Такое обострение зрения и было моим предвестником. А после него был… цвет.
– Цвет, – повторил я.
– Все предметы по краям вдруг начинали светиться красным, синим и зеленым, и цвета постоянно менялись. Как будто ты смотришь через призму, но такую, что она одновременно и увеличивает, и разбивает предметы на части. – Он сокрушенно постучал себя ладонью по лбу. – Лучше объяснить не смогу. И за тридцать – сорок секунд, пока это происходит, тебе кажется, будто ты смотришь сквозь наш мир, а за ним есть мир другой. Причем реальнее нашего.
Его взгляд был серьезен.
– Я назвал это призматиками. И никогда о них никому не говорил до сегодняшнего дня. Они наводили на меня ужас.
– И ты никогда не рассказывал о них преподобному?
– Я бы рассказал, но когда они случились в первый раз, он уже уехал. Никаких долгих прощаний, просто записка, что он собирается заняться бизнесом в Джоплине. Примерно через полгода после чудесного исцеления я вернулся сюда, в Недерленд. Призматики… они были так красивы, что невозможно описать, но я надеюсь, что больше не увижу их никогда. Потому что если тот, другой мир действительно существует, я не хочу его видеть. А если это плод моего воображения, то пусть им и останется.
Вышел Муки.
– Им не терпится, Джейми. Если хочешь, я начну записывать. Я точно ни хрена не испорчу, потому что на их фоне «Dead Milkmen» звучат как «Beatles».
Может, и так, но за сессию они платили наличными.
– Нет, я уже иду. Скажи им, еще пару минут.
Муки исчез.
– Итак, – сказал Хью, – свое обещание я сдержал, теперь дело за тобой. И я жду.
– Сегодня вечером около девяти у меня будет час. Я приду в большой дом и все расскажу. Это не займет много времени. Моя история во многом похожа на твою: лечение, исцеление, побочные эффекты, которые постепенно сходили на нет, а потом исчезли. – Это было не совсем так, но меня ждала запись.
– И никаких призматиков?
– Нет. Нечто другое. В числе прочего – синдром Туретта, но без сквернословия. – Я решил, что о снах с мертвыми родственникам я рассказывать не буду, по крайней мере пока. Может, они были моими видениями из того, другого мира Хью.
– Мы должны съездить посмотреть на него. – Хью схватил меня за руку. – Просто обязаны.
– Согласен.
– Но никаких посиделок, ладно? Я вообще не хочу с ним разговаривать. Только посмотреть, и все.
– Ладно, – согласился я и кинул взгляд на его руку. – А теперь отпусти, пока не оставил синяк. И мне пора записывать музыку.
Он отпустил. Я направился в студию, где какая-то местная панк-группа играла то, что «Ramones» исполняли куда лучше еще в семидесятых. Обернулся и увидел, что Хью остался стоять на месте, глядя на горы.
Мир за нашим миром, подумал я и, выкинув эту мысль из головы – по крайней мере попытавшись это сделать, – пошел работать.
Перерыв я себе устроил только в районе пяти. Ноутбуком я обзавелся примерно через год, но в 2008 году в обеих студиях было полно вычислительного оборудования, и мы почти все записывали с помощью программ для «Макинтоша». Я набрал в «Гугле» «Ч. Дэнни Джейкобс» и получил тысячи ссылок. Судя по всему, я много пропустил, поскольку «Ч. Дэнни» впервые вышел на национальный уровень десять лет назад. Я не большой фанат телевидения, мой интерес к массовой культуре ограничивался музыкой, а церковь я перестал посещать давным-давно. Неудивительно, что я пропустил появление человека, которого «Википедия» в посвященной ему статье назвала «Оралом Робертсом[14]
XXI века».
