– Удобрением бедняка, – ответил я. – Давай садись.
Хромая, он обошел машину спереди, а когда Сэм попытался поддержать его, резко оттолкнул охранника. Лицо Джейкобса не подчинялось командам, хромота походила на крен, но в нем осталась та же целеустремленность. Человек, выполняющий миссию, подумал я.
Он со вздохом облегчения устроился на сиденье, включил обогреватель и потер скрюченные руки перед вентиляционной решеткой, как человек, греющий руки у открытого огня.
– Надеюсь, ты не возражаешь.
– Валяй.
– Тебе это не напоминает путь к «Засовам»? – спросил он, продолжая потирать руки. Звук был неприятный, как от шуршащей бумаги. – Мне – да.
– Ну… за исключением этого. – Я показал налево, где некогда располагалась лыжная трасса среднего уровня под названием «Смоуки-трейл». А может, «Смоуки-твист». Теперь один из кабелей подъемника оборвался, и пара кресел лежала, наполовину зарывшись в сугроб, который, вероятно, не растает еще недель пять, если, конечно, не установится совсем теплая погода.
– Бардак, – согласился он, – но чинить нет никакого смысла. Я распоряжусь демонтировать все подъемники, как только сойдет снег. Времена моих лыжных прогулок остались в прошлом. Тебе доводилось здесь бывать в детстве, Джейми?
Я был тут с полдюжины раз, увязавшись за Коном с Терри и их друзьями из долины, но поддерживать светскую беседу больше не мог.
– Она здесь?
– Да, приехала около полудня. Ее привезла подруга, Дженни Ноултон. Они надеялись прибыть еще вчера, но их задержала буря. И пока ты не задал следующий вопрос, отвечаю на него: нет, я ее еще не лечил. Бедная женщина совсем обессилена. Завтра будет время и для лечения, и для вашей встречи. Но ты, если хочешь, можешь увидеть ее сегодня, когда она будет клевать те жалкие крохи, которые еще в состоянии съесть. Ресторан оборудован системой видеонаблюдения.
Едва я попытался высказать свое мнение на этот счет, он поднял руку:
– Спокойствие, мой друг. Эти камеры ставил не я – они уже были здесь, когда я купил комплекс. Полагаю, это сделала прежняя администрация, чтобы следить, как работает персонал.
Сейчас его кривая улыбка еще сильнее напоминала ухмылку. Может, мне так только казалось, но вряд ли.
– Злорадствуешь? – спросил я. – Раз уж заманил меня сюда?
– Ну что ты. – Он перевел взгляд на тающие сугробы, мимо которых мы проезжали, затем снова посмотрел на меня. – Впрочем, если только чуть-чуть. В прошлый раз в тебе было столько заносчивости. Столько спеси.
Теперь я не чувствовал никакой заносчивости, не говоря уже о спеси. Я чувствовал себя загнанным в угол. В конце концов, я оказался здесь из-за девушки, которой не видел больше сорока лет. Той, что сама выбрала такую судьбу, покупая сигареты пачку за пачкой в ближайшем магазине. Или в аптеке в Касл-Роке, где они продавались прямо на центральном прилавке. Для настоящей терапии нужно вернуться в прошлое. Один из парадоксов жизни. Я представил себе, что довезу Джейкобса до дома, высажу его там, а потом развернусь и просто уеду. В этой мысли была какая-то отталкивающая привлекательность.
– Ты и вправду позволил бы ей умереть?
– Да. – Он продолжал греть руки перед вентиляционной решеткой. Теперь мне представилось, как я хватаю одну из них и сжимаю, ломая эти скрюченные пальцы, будто хлебные палочки.
– Но почему? Почему, черт возьми, тебе нужен именно я?
– Потому что ты моя судьба. Мне кажется, я это почувствовал, когда впервые увидел тебя во дворе, где ты, стоя на коленках, делал земляную горку. – Он говорил с убежденностью истинно верующего. Или сумасшедшего. Хотя кто знает, может, это одно и то же. – И убедился окончательно, когда ты появился в Талсе.
– Чем ты занимаешься, Чарли? Зачем я тебе понадоблюсь летом? – Я спрашивал об этом не в первый раз, но были и другие вопросы, задать которые я не решался. Насколько это опасно? Ты знаешь? Тебя это волнует?
Он, казалось, задумался, стоит ли мне сказать… правда, я никогда не знал наверняка, о чем он думает. Тут показался жилой комплекс – по размерам он даже превосходил «Засовы», но был модернистским и некрасивым. Фрэнк Ллойд Райт[22]
в плохом исполнении. Наверное, в глазах людей, приезжавших сюда отдохнуть в шестидесятых, комплекс выглядел современным и даже футуристическим. Теперь он казался динозавром со стеклянными глазами в стиле кубизма.
– Ох! – произнес Джейкобс. – Вот мы и приехали. Тебе надо привести себя в порядок и немного отдохнуть. Мне, например, отдых точно не повредит. Твой приезд, Джейми, меня радует, но и отнимает много сил. Я распорядился разместить тебя в люксе на четвертом этаже. Руди тебя проводит.
Руди Келли оказался мужчиной огромных размеров в потертых джинсах, свободной серой толстовке и белых туфлях на мягкой каучуковой подошве, в каких обычно ходят медсестры. Он сказал, что ухаживает за мистером Джейкобсом и работает его личным помощником. А также, возможно, его телохранителем, подумал я. Руку он жал совсем не так вяло, как музыканты.
В детстве я несколько раз бывал в фойе этого здания, а один раз даже обедал здесь в компании Кона и семьи его друга (и все время боялся взять не ту вилку или испачкать одежду), но на верхние этажи не поднимался. Лифт представлял собой древнее лязгающее ведро, из тех, что в романах-ужастиках постоянно застревают между этажами, и я решил, что буду ходить исключительно по лестнице.
В здании было тепло (наверняка благодаря тайному электричеству Чарли Джейкобса), и кое-где виднелись следы ремонтных работ, правда, бессистемных. Все лампочки горели, половицы не скрипели, но это не развеивало витавшего в воздухе ощущения пустынности и заброшенности. Мой номер-люкс располагался в конце коридора, и из просторной гостиной открывался почти такой же красивый вид, как и с «Крыши неба», но на обоях были водяные потеки, а вместо запаха мастики и свежей краски, который чувствовался в вестибюле, тут царил слабый аромат плесени.
– Мистер Джейкобс просил вас разделить с ним ужин в его апартаментах в шесть часов, – сообщил Руди. Его голос был мягким и почтительным, но сам он напоминал заключенного из фильма про тюрьму, причем не того, кто планирует побег, а громилу, убивающего охранников, которые пытаются остановить беглецов. – Вас это устроит?
– Вполне, – сказал я и после его ухода запер дверь.
Я принял душ – горячая вода пошла сразу – и разложил свои вещи. Покончив с этим, решил убить время и прилег на огромную кровать, накрытую покрывалом. Я плохо спал ночью – и никогда не сплю в самолете, – так что сон мне бы явно не повредил. Но заснуть так и не смог. Продолжал думать об Астрид – какой она была и какой стала. Об Астрид, находившейся в том же здании, что и я, только тремя этажами ниже.
