– Как, ты что, забыла? – не остался в долгу Празер, чем сорвал несколько смешков.
– А где была записка? – спросил Джейк, пытаясь вернуть разговор к изначальной теме.
Празер набил рот блинчиками, прожевал и только потом ответил:
– На кухонном столе. Она сейчас у Оззи. Он все еще ведет расследование, но там нечего искать. Похоже, Хаббард посетил церковь и все там было нормально, потом вернулся к себе в поместье, взял стремянку, веревку и сделал дело. Один из его работников нашел его: он висел в петле под дождем при полном воскресном параде.
Это было интересно, странно, трагично, но Джейку трудно было сострадать человеку, которого он никогда не видел.
– И что, наследство осталось? – поинтересовался Энди Ферр.
– Не знаю, – ответил Празер. – Думаю, Оззи был с Сетом знаком, но он не распространяется.
Делл снова наполнила их чашки и задержалась у стола, подбоченившись.
– На самом деле я его не знала, но моя двоюродная сестра знала его первую жену – их у него было по меньшей мере две. По ее словам, у Сета имелась земля и водились денежки. Она говорила, Хаббард был очень скрытный и никому не доверял. И уверяла, что он – гнусный сукин сын. Но после развода все так говорят.
– Тебе ли не знать, – вставил Празер.
– Я-то знаю, старичок. Знаю намного больше твоего.
– А завещание имеется? – спросил Джейк.
Он не очень любил наследственные дела, но внушительное имущество покойного обычно подразумевало, что кто-то в городе получит приличный гонорар. А нужно-то всего лишь пошелестеть бумагами да пару раз появиться в суде – ничего трудного и не слишком обременительно. Джейк знал, что уже к девяти утра все городские юристы будут украдкой стараться узнать, кто составлял завещание для Сета Хаббарда.
– Пока неизвестно, – ответил Празер.
– Завещания ведь дело негласное, так ведь, Джейк? – спросил Билл Уэст, электрик с обувной фабрики, находящейся к северу от города.
– До тех пор, пока ты не умер. Завещание можно изменить в самую последнюю минуту, так что регистрировать его будет некогда. К тому же человек может не хотеть, чтобы, пока он жив, весь мир знал, что в нем написано. А вот когда ты умираешь и завещание открывается для утверждения, оно поступает в суд и становится достоянием общественности.
Окинув взглядом кафе, Джейк насчитал минимум три человека, для которых составлял завещания. Он умел облекать их в лаконичную форму, все делал быстро и дешево, и в городе это знали. Поэтому недостатка в такой работе у него не было.
– И когда состоится официальное утверждение? – поинтересовался Билл Уэст.
– Тут нет определенных временных рамок. Обычно вдова или дети усопшего находят завещание, относят юристу, и спустя месяц или около того после похорон все отправляются в суд, где начинается процесс.
– А если завещания нет?
– О, это – мечта любого адвоката, – рассмеялся Джейк. – Тогда неизбежна неразбериха. Если мистер Хаббард умер, не оставив завещания и имея парочку бывших жен, может быть, еще и взрослых детей и внуков, – кто знает, то все они проведут следующие пять лет в борьбе за его наследство. Разумеется, при условии, что он его оставил.
– О, он оставил! – подхватила Делл с другого конца зала – ее радар всегда был чутко настроен.
Стоило кому-нибудь кашлянуть, как она, где бы ни находилась, тут же справлялась о здоровье этого человека. Если кто-то чихал, спешила принести бумажные салфетки. Если ты вел себя тихо, могла сунуть нос в твои домашние или рабочие дела. Если ты готов был разговаривать с ней, она бесконечно долго стояла возле твоего столика, подливая кофе в чашку, независимо оттого, сколько там оставалось. От Делл ничто не ускользало, она все помнила и не упускала случая указать, что три года назад ты говорил совсем другое.
Маршалл Празер театрально закатил глаза, словно говорил: «Чокнутая, что с нее взять?», но благоразумно не произнес это вслух. Покончив с блинчиками, он собрался уходить.
Джейк задержался ненамного дольше. Он оплатил свой чек в 6.40 и покинул кафе, приобняв по пути Делл и едва не задохнувшись от ее дешевых духов. Небо на востоке окрасилось оранжевым, разгоралась заря. После дождя, прошедшего накануне, воздух был чистым и холодным.
Джейк быстрым шагом прошел мимо своего офиса, словно спешил на важную встречу. На самом деле никакой важной встречи у него в этот день не было – лишь несколько обычных визитов к людям, нуждающимся в его помощи.
Он просто совершал свой повседневный обход вокруг Клэнтон-сквер, проходя мимо банков, страховых агентств, агентств недвижимости, магазинов и кафе, расположенных впритык друг к другу и еще закрытых в ранний час. За небольшим исключением, дома́ здесь были двухэтажные, краснокирпичные, с ажурными коваными балконами, нависающими над тротуарами, которые правильным квадратом огибали площадь и лужайку перед зданием суда.
Клэнтон нельзя было назвать процветающим городом, но и умирающим, как многие маленькие городки на сельском Юге, он тоже не был. Согласно переписи 1980 года, население составляло чуть более восьми тысяч человек, четверть от всего населения округа, и ожидалось, что следующая перепись засвидетельствует его рост.
В городе не было пустых витрин, заколоченных дверей и табличек «Сдается», уныло пылящихся в окнах. Джейк был родом из Карауэя, маленького городка, где Главная улица медленно приходила в упадок, по мере того как сворачивали дела торговцы, закрывались кафе, и юристы, упаковав свои книги, переезжали в административный центр округа. Вокруг Клэнтон-сквер сейчас располагалось двадцать шесть юридических контор, и количество их увеличивалось, от конкурентов не было спасения.
«Интересно, сколько еще адвокатов город сможет переварить?» – часто думал Джейк.
Он получал удовольствие, проходя мимо других юридических контор, смотрел на их запертые двери и неосвещенные приемные. Это был почетный круг победителя, который готов к работе, когда его конкуренты еще спят.
Первой он миновал контору Гарри Рекса Воннера, быть может, самого близкого своего товарища по коллегии адвокатов, воителя, редко приходящего на работу раньше 9.00, хотя в это время приемная уже раскалена от обилия разводящихся клиентов. Гарри Рекс прошел через несколько браков, знал, что такое домашний хаос, и по этой причине предпочитал работать за пределами дома в вечерние часы.
Миновал Джейк и контору ненавистного Салливана – пристанище самого многочисленного собрания адвокатов в округе. Их здесь служило минимум девять. Девять полных болванов, с которыми у Джейка не было ни малейшего желания водить знакомство, впрочем, отчасти из зависти. Салливан обслуживал банки и страховые компании, и его юристы зарабатывали больше, чем все остальные, вместе взятые.
Далее, за дверью с висячим замком, находилась печально известная контора некоего деятеля по имени Мак Стаффорд. Его никто не видел и ничего о нем не слышал вот уже восемь месяцев, с тех пор как он исчез среди ночи, прихватив деньги своих клиентов. Его жена и две дочери все еще ждали предъявления обвинения. Втайне Джейк надеялся, что Мак где-нибудь на берегу залива благополучно потягивает ром и никогда не вернется. Это был несчастливый мужчина, состоявший в несчастливом браке.
