Да, это была неприятная работа, и Летти не имела необходимой подготовки, но она справлялась. Он ценил ее доброту. И доверял ей. Да, несколько раз она обмывала мистера Хаббарда в постели. Да, полностью, прикасаясь ко всему телу. Это случалось, когда он пребывал в полубессознательном состоянии из-за болезни.
Когда курс химиотерапии заканчивался, силы у него восстанавливались, и он начинал, в меру возможностей, самостоятельно передвигаться по дому. Возвращался к нормальному существованию с удивительным упорством. Нет, он никогда не прекращал курить.
– Любой намек на интимные отношения может заживо похоронить наше дело, – без обиняков объяснил Порции Джейк, и та постаралась деликатно донести это до матери.
Если присяжные поверят, что Летти была слишком близка с Сетом Хаббардом, они, не задумываясь, признают наличие недолжного влияния на него.
Был ли мистер Хаббард привязан к ней? Обнимал ли ее когда-либо, чмокал ли в щеку, похлопывал ли ниже спины?
– Никогда, – твердо отвечала Летти. – Ничего подобного он себе не позволял. Хозяин вообще был человеком суровым и очень замкнутым. К окружающим проявлял нетерпимость и не нуждался в друзьях.
Он не пожимал Летти руку, когда она приходила на работу утром, и ему даже в голову не приходило обнять ее за плечи при прощании. Она была его наемной работницей, ничего более – ни другом, ни конфиденткой, ни кем бы то ни было другим в этом роде она ему не служила. Сет Хаббард вел себя с ней вежливо, благодарил, когда следовало, но никогда не отличался многословием.
Она ничего не знала о его деловой или публичной жизни. Никогда не говорил с ней ни о каких женщинах, и Летти ни разу не видела ни одной в его доме. В сущности, за все три года, что проработала у Хаббарда, она не могла припомнить ни единого случая, когда бы его посещал кто-нибудь из друзей или сотрудников.
«Отлично», – мысленно похвалил ее Джейк.
Плохие адвокаты пытались обхитрить свидетеля, загнать его в угол или смутить, чтобы выиграть этот раунд процесса. Хорошие предпочитали выиграть весь процесс и использовали этап предварительных показаний, чтобы собрать информацию, а потом с ее помощью расставлять ловушки. Великие адвокаты вообще перескакивали через предварительные показания и устраивали эффектную засаду для свидетеля прямо перед присяжными.
Уэйд Ланье и Стиллмен Раш, будучи хорошими адвокатами, использовали первый день, чтобы накопить как можно больше данных. За все восемь часов прямого опроса с их стороны ни разу не промелькнуло даже намека на резкое слово или проявление неуважения.
Оппоненты произвели впечатление на Джейка. Позднее, в конторе, он объяснил Летти и Порции, что и Ланье, и Раш фактически играли: старались выставить себя дружелюбными людьми, которые искренне симпатизируют Летти и озабочены только тем, чтобы докопаться до истины. Они хотели, чтобы Летти расположилась к ним, стала им доверять, и тогда, возможно, во время процесса она в нужный момент утратит бдительность.
– Это парочка волков, – предупредил Джейк. – На процессе они вцепятся вам в горло.
– Джейк, – спросила обессиленная Летти, – но мне не придется сидеть на свидетельском месте восемь часов подряд, правда?
– Вы будете к этому готовы, – заверил он.
Но у Летти на этот счет имелись большие сомнения.
На следующее утро Зак Зейтлер начал с серии пробных вопросов о последних днях мистера Хаббарда. Золотую жилу он копнул, когда спросил:
– Вы видели его в субботу, первого октября?
Джейк напрягся, предвидя то, что последует. Он уже несколько дней знал, что это неизбежно. Правда есть правда.
– Видела, – ответила Летти.
– Мне казалось, вы говорили, что никогда не работали по субботам.
– Это так, но в ту субботу мистер Хаббард сам попросил меня прийти.
– И зачем же?
– Он хотел, чтобы я съездила с ним в его контору и прибрала там. Парень, который обычно делал уборку, заболел, а в помещении надо было навести порядок.
Ответ Летти взбодрил сидящих за столом гораздо эффективнее, чем утренний кофе. Глаза у всех открылись, спины выпрямились, седалища подтянулись к краю стульев, кое-кто обменялся многозначительными взглядами.
Почуяв запах крови, Зейтлер осторожно продолжил:
– В какое время вы приехали к мистеру Хаббарду?
– Около девяти часов утра.
– И что он сказал?
– Сказал, что хочет, чтобы я поехала с ним в контору. Мы сели в машину и поехали.
– В какую машину?
– В его «кадиллак».
– Кто вел?
– Я. Мистер Хаббард спросил, водила ли я когда-нибудь «кадиллак». Я сказала – нет. Когда-то раньше я говорила что-то насчет того, какая это хорошая машина, и теперь он спросил, не хотела бы я повести ее. Я сразу ответила: нет, не хотела бы, но он дал мне ключи. И я повезла его в контору, ужасно нервничая.
– Значит, это вы привезли его в контору? – повторил Зейтлер.
Адвокаты лихорадочно застрочили в своих блокнотах. В самом, пожалуй, знаменитом в истории штата деле по опротестованию завещания бенефициар, не являющийся кровным родственником завещателя, отвез умирающего в адвокатскую контору, чтобы тот подписал завещание, согласно которому вся семья лишалась наследства в пользу бенефициара, водителя. Верховный суд признал завещание недействительным по причине недолжного влияния, оказанного на завещателя, этот вывод был сделан на основании того факта, что «неожиданный бенефициар» оказался, таким образом, причастен к составлению нового завещания. После того процесса уже тридцатилетней давности вопрос «Кто был за рулем?» стал не таким уж неожиданным со стороны адвокатов, когда речь шла о внезапно появившемся завещании.
– Да, я, – подтвердила Летти.
Джейк увидел, как на лицах девяти адвокатов расцвело именно то выражение, какое он ожидал. Для них это было подарком, для него – лишним препятствием, которое предстояло снести.
Зейтлер аккуратно сложил бумаги.
– Как долго вы пробыли в его конторе? – поинтересовался он.
– Я не смотрела на часы, но думаю, часа два.
– Кто еще там был?
– Никого. Он сказал, что обычно служащие не работают по субботам, во всяком случае, в этом офисе.
– Понятно.
Целый час Зейтлер подробно расспрашивал Летти про то утро. Попросил ее нарисовать схему расположения помещений, в которых она делала уборку, и указать, где находился в это время мистер Хаббард. Летти пояснила, что он не выходил из своего кабинета, и дверь была закрыта.
Нет, она в кабинет не входила и там не убирала. Она не знает, над чем он там работал и вообще чем занимался. Он приехал и уехал со своим всегдашним портфелем, но она понятия не имеет, что в нем находилось. На вид мистер Хаббард был в совершенно ясном уме и мог бы вести машину, если бы захотел, а насчет болеутоляющих лекарств ей ничего не известно. Да, он был физически слаб, но на той неделе каждый день ездил в контору. Если с кем-то там встречался, она про это ничего не знает. Да, она привезла его в «кадиллаке» обратно, после чего отправилась домой, куда приехала после полудня.
