— Послужит еще. Снаряды получили, в том числе подкалиберные. Людей хватает, «фаустпатроны» имеются, пулемет трофейный.
Остались в строю три батальонных миномета, к ним присоединили два захваченных немецких. От батареи тяжелых 120-миллиметровых минометов Степана Кондратьева остались два ствола. Ольхов с сомнением покачал головой:
— Очень тяжелые штуковины, двести семьдесят килограммов каждая. Однако наверняка понадобятся.
— Наша тяжелая артиллерия, без нее не обойдемся. Лошадки дотащат, — сказал лейтенант Кондратьев. — Где вязко, мы поможем, подтолкнем.
Как и ожидал Ольхов, приказ выступать получили через час. Прислушиваясь к усилившейся канонаде, капитан определил, что ведут огонь тяжелые гаубицы. Над головой пронеслась одна и вторая эскадрилья штурмовиков «Ил-2».
— Савелий, на рожон не лезь. Петро Шевченко — впереди. Смотреть в оба.
В общем-то это были лишние слова. Оба помощника понимали ситуацию и согласно кивнули.
Такого парка Петр Шевченко еще не видел. Все напоминало страницы с иллюстрациями к детской сказке о заколдованном мертвом лесе. Многометровые дубы и вязы тянули к задымленному небу обугленные переломанные ветви.
Висели ленты отслоившейся коры. Когда к ней прикасались, она рассыпалась в пепел. От сильного жара некоторые деревья, наполненные весенним соком, лопались. Теперь, когда огонь ушел, загустевший сок затягивал трещины, спасая дерево от гибели.
Молодая поросль, такая же обгорелая, во многих местах была повалена взрывной волной. Местами небольшие тополя и осины, вырванные с корнем, громоздились кучами, сплетаясь ветвями. Вязы, более стойкие, упорно поднимались. И, несмотря на полученные ожоги, в разных местах набухали почки и вновь пробивались мелкие листья.
— Фашистский лес, а жалко, — оглядывался по сторонам пулеметчик Рябков. — Ничего, потихоньку выживет.
Обширные плешины такой же обгорелой земли чередовались с островками пробивающейся молодой травы. Сержант разглядел даже несколько мелких желтых цветков. В низине стояла талая и дождевая вода, мутная, с плавающими на поверхности обломками веток.
Парк был изрыт траншеями и орудийными капонирами. Виднелось множество больших и малых воронок. Возле некоторых валялись стабилизаторы реактивных снарядов — здесь поработали «катюши». Небольшие воронки чередовались с глубокими ямами от попаданий тяжелых гаубичных снарядов.
Авиабомбы оставляли целые котлованы, заполненные до половины затхлой водой. Многие траншеи были разрушены, в капонирах стояли разбитые орудия разного калибра.
Часть техники пытались вывезти. Виднелись остовы гусеничных тягачей, автомашин, обломки лафетов. Что могло гореть, сгорело. Ободья колес, лишенные резины, глубоко врезались в почву. Валялось множество сплющенных закопченных гильз от снарядов. Судя по всему, их не успели отстрелять, они взорвались от детонации.
Тяжелое штурмовое орудие наполовину выползло из капонира и застыло, уткнувшись массивным стволом в земляную стенку.
Рубка была вспучена от взорвавшихся внутри машины снарядов. Гусеницу и колеса с левой стороны, угодившие под гаубичный фугас, разворотило и смешало в металлическую груду, кисло пахнущую окалиной.
Лежало довольно много трупов. Видимо, собирать и хоронить их не оставалось времени, хотя в этом отношении немцы обычно проявляли аккуратность. Стрелковое оружие большей частью собрали, но в траншеях оставались ящики со снарядами и патронами, множество ручных гранат.
— Почему они отступили? — спросил Яков Малкин. — Неплохое место для обороны.
— Насыщают войсками центр Берлина, — сказал Петр Шевченко. — Укрепляют главные узлы обороны.
— Осторожнее, мины! — закричали впереди.
Мины, видимо, ставили наспех, покидая позиции. Саперы извлекали противотанковые «тарелки» и небольшие противопехотки. То в одном, то в другом месте натыкались на туго натянутую тонкую проволоку. Почти незаметную над землей и среди кустов.
Саперы осторожно перекусывали ее, придерживая ручные гранаты и связки тола, к которым вели проволочные ловушки.
Молодой сапер осторожно обкопал «прыгающую мину» с торчавшими усиками, вывинтил взрыватель. Шевельнул корпус размером с килограммовую консервную банку и потянул его из земли. Вышибной заряд хлопнул приглушенно, но Шевченко услышал звук, хотя находился шагах в десяти:
— Ложись!
Бойцы бросились на землю. Молодой сапер запоздало отшатнулся. Шансов уцелеть, когда такая мина, взлетев, взрывается прямо перед тобой, не остается. Металлические шарики и осколки изрешетили сапера, еще двое были ранены.
Другие группы саперов и разведчиков, пытавшихся обойти опасное место, тоже натыкались на мины. Оставался один выход — разминировать участок прорыва. Ольхов приказал танкистам и минометчикам быть готовыми открыть огонь, подозревая, что впереди засада. Можно было только догадываться, какие еще сюрпризы приготовил мертвый, но смертельно опасный лес.
Пока же саперы распутывали мешанину мин, часть из которых были установлены с расчетом на неизвлекаемость. Приходилось спешить. Штурмовая группа сбилась на небольшой территории. Минометный и артиллерийский огонь мог привести к большим потерям.
Взорвался на мине еще один сапер. Петр Шевченко извлекал в этот момент пластмассовую противопехотку нового образца. Осколок врезался в ствол дерева, другой продырявил верх каски и разодрал шапку которую по привычке надевал лейтенант — она защищала от мелких осколков.
Шевченко оглушило, из-под шапки текла кровь. К нему подбежал фельдшер Ульян Злотников.
— Тебе что здесь надо? — оттолкнул его Шевченко. — Взорвешься, к чертовой матери.
— Дай гляну, у тебя может, башка пробита.
— Нет там ничего, оглушило маленько.
Неподалеку грохнуло с такой силой, что с дерева полетели крупные и мелкие ветки. Погиб кто-то еще. Но заминированная полоса, преграждающая путь к шоссе и городским улицам, не могла быть широкой. Не желая терять людей, Ольхов приказал прокладывать дорогу противотанковыми гранатами и связками тротиловых шашек.
Взрывы вызывали детонацию мин. Стоял сплошной грохот, взлетали комья земли и обломков деревьев, ядовитый дым стелился над влажной землей. В некоторых местах горел сушняк. Ни о какой внезапности речи уже не шло. Наверняка немцы подтягивали силы. Как только группа приблизится к краю минного поля, ее встретят артиллерийским и пулеметным огнем.
Обе «тридцатьчетверки» и минометные расчеты готовились ответить залпом. Лейтенант Шевченко с непокрытой головой и запекшейся на щеке кровью помогал своим саперам. Савелий Грач увидел его круглое лицо с носом-нашлепкой и крупными оспинами на лбу.
Затем все исчезло в оглушительном грохоте, который по мощности превосходил все остальные взрывы. Взлетел огромный столб земли, окутанный шапкой дыма. Старый вяз, с его твердой узловатой древесиной, подбросило вверх, разламывая на куски. Кувыркалось человеческое тело, рядом еще одно, с непокрытой головой, в изодранном бушлате.
