В разрывах между тучами начинали зажигаться звезды. Дождь прошел. Воздух был пропитан цветочными ароматами.
— Прокурор Борис Викторович Щербатый — та еще сволочь. Дружок Петренко. Вместе рыбачат, в сауне «Вольницы» с проститутками кувыркаются. Жена от него в феврале ушла, а потом, говорят, ее мертвой нашли в соседнем районе. У него особняк на Благом озере. Ты бы видел эту хижину!.. Под забором два частных домовладения было — бабки доживали свой век. Он распорядился снести и разровнять, чтобы вид не заслоняли. А бабушки довольно странно скончались, в один день! Как в марте ваши взяли Крым, так он и бесится — вроде недвижимость там потерял. Шпионы ему всюду мерещатся, предатели, диверсанты. Кто еще в этом городе вопросы решает? Начальник ОВД майор Воренко Степан Андреевич с погонялом Ворон. Я бы ему другое приспособил — Вор. Заместитель у него — капитан Быковский, не помню, как по имени-отчеству, тоже скотина, да еще и пьет по-черному. Как и положено, все в теме. Были тут у нас весной несколько депутатов от Партии регионов. Так себе, те еще жуки, но чтобы заслужить такое обращение!.. Всю компанию объявили предателями и арестовали. Двое отказались от своих убеждений, но это их не спасло. Пытали, обвиняли в сепаратистских настроениях, в попытках свержения законной власти. Хотя какая тут законная власть, не смешите меня!.. Один повесился в камере, другой с ума сошел, третьего инфаркт разбил во время допроса.
— А как же демократия, свобода слова, вся эта западная фигня, которой так бахвалится Киев? — осведомился Сергей.
— Да ладно, ты сам ответил, — отмахнулся Петр. — Фашисты берут власть, какая демократия. А кто не фашист, тот прогнулся под них и задницы лижет. Да бог с ними, с фашистами, но тут ведь полный сучий беспредел. Менты зверствуют, могут схватить любого, кто им не нравится. Коммерсанты платят дань. Какие гулянки они закатывают в банях, ресторанах, проституток из самого Киева выписывают! Участковый по нашему району — лейтенант Бабула, партийная кличка Эдмундыч — верный пес Воренко, всю округу держит в страхе. Если в доме возник, считай, беда не за горами. Вежливый такой, скользкий. Бывших уголовников на привязи держит. Недавно избил у себя в кабинете своего стукача, тот провинился в чем-то. Беднягу в больницу увезли, скончался в ту же ночь. В отчете написали, что с кровати упал, селезенку порвал. Знаешь, Серега, избивать и убивать в этом городе — добрая традиция. А положение в стране сейчас тяжелое, можно прикрыться поиском шпионов, предателей, сепаратистов. Такой вот праздник общей беды.
— Уезжать вам отсюда надо, — мрачно заметил Сергей. — Выручить за бизнес хоть что-то, сваливать и начинать все заново. Я не помогу, против системы в одиночку не попрешь.
— Куда уезжать, Серега? — взмолился Петр. — Мы и рады бы, но как это сделать? На Украине житья не дадут, в вашей России мы никому не нужны.
— Вот именно, можно подумать, кого-то в этом мире волнуют наши проблемы, — раздался вдруг рядом женский голос.
Мужчины вздрогнули. Из-за сарая, обнимая себя за плечи, вышла Даша и встала рядом.
— Ты что, наш разговор с Серегой подслушивала? — спросил Петр.
— А чего мне одной сидеть?! Лизонька заснула, скучно.
— Ну что за баба, — разозлился Петр. — Без нее ни один вопрос не решится. В каждой бочке затычка!
— Да кто бы говорил! — вскипела Даша. — Сам ни один вопрос решить не можешь, только языком чешешь! Скоро нас всех прикончат. Я ведь слышала, что Сережа тебе рассказывал! Им плевать на меня, на Лизу, они людей за быдло держат, а мы терпим, ждем, пока случится беда. Не могу уже, все глаза выплакала, а тебе по барабану. Врешь мне, говоришь, что все нормально, что решишь проблему. И не смотри на меня своими лживыми глазами!
— Дарья! — прикрикнул Петр.
— Что? — зашипела сестра. — Я уже двести лет как Дарья!
— Неужто двести? — осведомился Петр.
Ситуация немного разрядилась, Даша хмыкнула, отвернулась. Мужчины почтили все сказанное минутой молчания, снова закурили.
— Да хватит уже дымить, — возмутилась Даша. — Насквозь прокурились!
— Для здоровья вредно? — удивился Петр. — Эх, Дарья-Дарья, ну что с тобой делать? Затянулся у тебя послеродовой психоз.
— Ладно, кончайте лаяться, — проговорил Сергей. — Все хорошо будет.
— Пойми, Петро, если бы Сережа сегодня не вмешался, завтра тебя уже не было бы! Или ты стал бы калекой, — заявила Даша. — А если с Лизой что случится?
— А что с Лизой? — Сергей нахмурился.
Даша смутилась, украдкой переглянулась с помрачневшим Петром и тихо проговорила:
— Лиза ходит в детский садик на Пахотной. Не можем мы с ней сидеть, оба вкалываем до ночи. Мама предлагает, чтобы Лиза днем была у нее, но это тоже плохо, не уследит. Вот и возим в садик. Заведующая там — Усич Маргарита Анатольевна — злобная бестия, любовница прокурора Щербатого. У них ведь вся компания повязана. В последнее время стала деньги требовать — мол, на поддержку заведения, на ремонт, на мебель. Такие суммы выкатывает, причем только нам, и смотрит при этом, усмехается. Придушила бы!.. Кричит, что Лиза неряшливая, грубит, ругается нехорошими словами, плохо влияет на остальных детей. Это наша-то Лиза плохо влияет? — Даша в запале сжала кулачки. — Ласковый котенок, чистенький, опрятный, в доме ни одного слова бранного не слышит. Это же наезд, Сережа! Я боюсь, как бы с ней чего-нибудь не случилось. Отвожу в садик, а сама трясусь. Намедни ее без обеда оставили — всех детей накормили, а Лизу нет. Потом мальчишки за косички оттаскали, весь вечер проплакала. Воспитательница у Лизы, Мария Викторовна Латанская, человек неплохой, но сделать ничего не может, боится потерять работу. А без работы в нашем городке, Сережа, — это то же, что в петлю.
— Неблагонадежными мы считаемся, — проворчал Петр. — Военкома на прошлой неделе нелегкая заносила, опять угрожал армией, пытками, если бизнес не отдам. А я не будь дураком и ляпни, что у меня есть чем ответить. Он расхохотался. Мол, брательник, что ли, твоей Дашки? Знаю, в Российской армии служит. Ну-ну, помечтайте. Люди знают, что у нас с военкомом терки, но никто не вмешается, каждый за себя. Все отворачиваются, делают вид, что не замечают.
— Зря ты приехал, Сережа, — грустно резюмировала Даша. — Никто тебе не будет рад… кроме нас и мамы. И так полно проблем, а теперь еще и за тебя переживать.
— Ладно, хватит скорбеть. — Гайдук поморщился. — Решим вопросы, на самотек не бросим. До новых встреч, как говорится. Живите спокойно и помните, что вы меня не видели. Уйду огородами. А Лизе объясните, что я ей во сне явился. — Он невесело усмехнулся и подумал, что последняя фраза прозвучала как-то глупо.
— А давай я тебя на работу приму? — встрепенулся Петр. — У меня автомойка на Никитинской, магазинчик на Варяжной и автосервис в Пролетном переулке, при нем и офис. Будешь в гараже охранником. Нормальные условия — три тысячи гривен, график любой, Дашка обедом кормить будет.
— Неплохая, кстати, идея, — поразмыслив, одобрил Гайдук. — Завтра выхожу, буду строить ваших горе-работничков. А свои три тысячи, Петро, ты лучше бедным отдай. Сколько это в рублях — девять тысяч? В России, знаешь ли, пенсии больше.
