И все-таки надо было торопиться. Вдруг рабочим на руки выдают не настоящие, а фальшивые деньги? Выдают затем, чтобы они смогли похвастаться перед своими товарищами, приглушив их возможные сомнения. Глеб проведет на этой каторге лишних полгода, а получит пшик. Уж лучше получить его сейчас, пока еще есть здоровье.
Он закрыл глаза, настраиваясь на море и девушек, но ему приснилась война. Четыре араба набросились на него со всех сторон, оскалы у них волчьи, ножи острые, а Глеб против них с голыми руками. Он понимал, что шансов выжить у него нет, но надеялся на чудо. И оно случилось. Барак подняли на работы, это его и спасло. А после завтрака Глеб заявил протест, он отказался от работ, и его отвели к прорабу. Тот попытался отговорить его от увольнения, пообещал увеличить прибавочный коэффициент, но Глеб не сдался. Тогда его отправили к начальнику приисков.
Офисом здесь называли большое строение из неотесанного бревна со своим двором, отделенным от основной территории высоким забором из колючей проволоки. А в самом срубе находился сейф, где хранилось добытое и уже отлитое в слитки золото. С какой периодичностью и в каких количествах вывозилась добыча, Глеб не знал. Рабочих в такие тонкости не посвящали, хотя интерес у них, конечно же, имелся.
На входе в офис, у самой двери под окном сидел лопоухий парень в теплой куртке. Он дремал, обнимая свое помповое ружье с такой нежностью, как будто это была его любимая женщина. Но стоило только Глебу подойти к калитке, как он поднялся, с недовольным видом зашагал к нему.
Глеба сопровождал охранник из лагеря, на него лопоухий и смотрел. С ним он и поздоровался. Каторжника он, казалось, даже не замечал.
— Вот, на выписку кандидат, — сказал угрюмый тип с плохо выбритым подбородком, кивком показав на Глеба.
— Обыскивал? — Лопоухий зевнул, прикрыв ладонью рот.
При этом он едва не выронил ружье. Глеб усмехнулся. С такими вояками сладить будет нетрудно.
— Так это, тебе надо, ты и обыскивай, а мы тут не боимся.
— Так и мы не боимся, но сейчас надо, — лопоухий показал на черный джип, нос которого выглядывал из-за охраняемого здания.
— Что, приехали? — оживился угрюмый.
Он велел Глебу опереться о столб, расставить ноги, ощупал его с головы до пят.
— Чистый!
Глеб снова усмехнулся. Облажался пес цепной: не нашел вложенную в рукав заточку.
— Ничего, сейчас загрузим, — усмехнулся лопоухий. И насмешливо глянув на Глеба, спросил: — Домой собрался?
— Да надоело, устал. Год отработал, сил больше нет.
— Год это много. И денег много. Как же ты домой их повезешь, если устал?
— Ничего, как-нибудь…
— Ну, пошли!
Лопоухий подвел Глеба к зданию, оставил его у двери, а сам вошел внутрь. Вернулся минуты через три.
— Это, начальник сейчас занят… — усаживаясь на свою скамейку, сказал он. — Через час освободится… Ты это, хорошо подумал? Может, еще поработаешь? Нам люди сейчас позарез нужны.
— Я бы поработал, да говорю же, сил нет.
— Ты все равно подумай, тебе же лучше будет, — зевнул охранник.
— Чем лучше?
— А денег больше увезешь! Мы тут недавно мужика на станцию отвозили, когда в поезд его сажали, знаешь, как он нас благодарил! А знаешь за что? Он год отработал, домой захотел, а мы его отговорили. Так он еще два года отпахал. Знаешь, какой ему коэффициент накрутили! Песня! Он домой двести тысяч увез!.. Меня жаба чуть не задушила… Ну так что, подумаешь?
— Подумаю.
Глеб думал, пока начальник приисков не вызвал его к себе. Это был толстый мужик с жабьими глазами и бульдожьими щеками. Он попросил Глеба не уезжать, но получил твердый отказ.
— Ну, смотри! Сам захотел! А насильно тебя здесь никто держать не станет.
Он отправил Глеба во двор, минут через двадцать снова вызвал к себе, подал ведомость, заставил в ней расписаться. Выдал на руки тридцать шесть тысяч долларов крупными купюрами и велел идти за вещами.
— И поторопись, через полчаса выезд.
В бараке на Глеба насел дневальный. С горящими глазами он попросил показать деньги. Ему, как и всем остальным работягам, хотелось заглушить в себе сомнения насчет своего будущего. Если кому-то заплатили за работу, значит, и его не обманут — такая логика… Видимо, поэтому с рабочими рассчитывались сразу, да еще и давали возможность блеснуть деньгами перед своими товарищами.
А деньги вроде бы настоящие, хотя и могли оказаться искусной подделкой. Глеб не исключал этого.
Он собрал вещи, вернулся к офису. Там его уже ждала готовая к отъезду машина. Возле черного «Ланд Крузера» стояли двое. Еще один сидел за рулем, лицом к открытой двери. Все трое в натовском камуфляже, все при оружии. Эти внушительного вида парни курили, ожидая кого-то. На Глеба даже не глянули. Казалось, нарочно прятали взгляды, чтобы не видеть в нем живого человека. Бездушное тело убивать легче…
Из офиса вышел высокий атлетического сложения мужчина в таком же натовском камуфляже. Он не сгибался под тяжестью кожаного саквояжа, но чувствовалось, что ноша у него нелегкая. И еще короткоствольный «АКС-74у» приходилось нести на плече. Вслед за ним шел начальник приисков, он тащил второй такой же тяжелый саквояж.
Мужчина открыл правую переднюю дверь, поставил саквояж на пол, тут же рядом с первым встал и второй. Не в багажник поклажу поставили, а в салон. Наверняка там что-то ценное. Видимо, золото.
Инкассатор сел на переднее сиденье и вытянул ноги, под которыми у него стояли саквояжи. Водитель еще до этого повернулся лицом к дороге, закрыв за собой дверь.
— Ну, чего стоишь, давай!
На Глеба смотрел накачанный крашеный блондин с пронзительно-синими глазами. Непроницаемое лицо, холодный взгляд. И у этого с плеча свисал короткоствольный автомат. Он взял у Глеба сумку, открыл багажник, бросил ее туда. Ему самому велел садиться на заднее сиденье, где уже разместился один охранник.
— А тесно не будет? — изображая робость, спросил Глеб.
«Ланд Крузер» машина широкая, но и ребята в камуфляже нехуденькие — втроем на заднем сиденье будет некомфортно. А дорога дальняя.
— Нормально.
— Может, я в багажнике?
Крашеный покачал головой. Места в багажнике нет, поэтому нужно делать, как он сказал.
А багажник занят дорожными сумками, которые можно было поставить одну на другую. Можно было бы освободить там для Глеба место, но делать этого никто не будет. Пассажир должен находиться под усиленным контролем, поэтому его посадили в центр заднего сиденья и с двух сторон подперли — не вырваться.
Но и нож ему в бок не сунешь. В грудь можно ударить или в живот, но для этого тому же блондину придется резко повернуться к нему с ножом в руке, а незаметно это не сделаешь.
