— Глеб, к тебе гости! — возбужденно сообщила Анюта.
Чуть в сторонке стояла Варвара, ее подружка. Белый пуховый платок на ней, заячья шуба, валенки. В Лазурном так не ходят, но там и холода не чета здешним. Щечки у Варвары румяные от мороза, глазки блестят. Глеб не собирался засылать к ней сватов, но кто-то уже пустил слух о его намерениях. На них уже смотрели как на жениха и невесту. В принципе, он-то и не против…
— Кто, Варя в гости заехала? — подмигнув девчонке, спросил он.
— Да нет, парень из Лазурного!
Глеб увидел, о ком шел разговор. По улице неспешным шагом шел Саватей. Дубленка на нем теплая, шапка меховая, но холодно ему. Южный он человек, к сибирским холодам непривычен.
Кайманов ущипнул себя за кончик носа, разгоняя начавшую стынуть кровь, и прямо с топором в руке направился к гостю. Глеб радушно улыбался, и со стороны могло показаться, будто он просто забыл про топор в своей руке. Но нет, он все помнил…
Глеб подошел к Саватею, резко поднял правую руку, в которой сжимал топор.
— Ну, здорово, дружище!
Лева пугливо шарахнулся от него.
— Эй, братан, ты чего? — с растерянной улыбкой спросил он.
— Извини! — Глеб неторопливо переложил топор в левую руку. Но правую ему не подал.
Пришлось Леве самому тянуть ему руку; Глеб ее нехотя пожал.
— Ты что, не рад мне? — удивленно спросил Саватей.
— Почему не рад? Рад. Какими судьбами?
— Ну, если гора не идет к Магомету… Проблемы у меня.
— Чего так?
Глеб взял Леву под локоть, развернул к дому. Анюта и Варвара обогнали их, сестра на ходу крикнула, что пора уже обедать. И отца она уже позвала…
— Чего, чего… — буркнул Саватей, угрюмо глядя вслед убегающим девчонкам. — Я же у тебя начальником охраны был. Наехали на меня. Сказали, что жизни мне в Лазурном не будет. Думаю, может, к тебе податься?
— Куда ко мне? — Глеб удивленно обвел рукой вокруг себя.
Избы у них на селе в основном добротные, большие, большей частью из лиственницы. Хорошо стоят, основательно, без перекосов, стройными рядами. Дымки в небо из труб струятся, пахнет жжеными березовыми дровами. Снег с дороги счищен, вдоль домов громоздятся сугробы … В принципе, живописная картинка, но в Лазурном по-любому лучше. И цивилизация там, и море… А здесь глушь и тайга. И трудно было поверить, что Саватей говорит всерьез.
— Ну, нормально у вас. Холодно, правда, — поежился Саватей.
— Ты человек южный, для тебя это не холод, для тебя это немецкая смерть.
— Почему немецкая?
— А что русскому хорошо, то для немца…
— Я русский человек! — гордо сказал Саватей и ударил себя в грудь.
— А жена?
— Тоже русская!
— Жена захочет сюда ехать?.. Ребенок у вас маленький?.. Где они сейчас?
— В Лазурном… Там рядом, — немного подумав, уточнил Саватей. — Я их к тетке вывез.
— Вот у тетки бы и оставались, а здесь им не выжить.
— Ну, да, холода лютые. Будем считать, что на разведку съездил.
— Далеко забрался, — усмехнулся Глеб.
— И не говори!
Они подошли к дому, мама вышла на крыльцо, улыбнулась гостю и махнула рукой, приглашая к столу.
— Мы сейчас, дров только возьмем, — сказал Глеб.
Что-то не было у него желания сажать Саватея за стол. Он завел его в сарай, загрузил поленьями. И со всей силы ударил кулаком в подбородок. Лева упал на спину, дрова из рук вывалились на него. И еще с поленницы на него просыпалось.
— Эй, ты чего? — возмущенно простонал он.
Глеб не позволил ему подняться. Он схватил вилы и приставил их к горлу.
— Ты что творишь? — Саватей смотрел на него большими от ужаса глазами.
— Да вот, грохнуть тебя решил! Село у нас большое, но здесь все свои. Я твой труп на санки положу, за околицу вывезу, и никто ничего не скажет. Потому что все свои! — словно высекая слова, проговорил Глеб.
— Это ты о чем?
— И в Лазурном все свои!.. Я думал, ты со мной будешь, но Роберт для тебя больше свой, чем я! Ты предал меня, урод! — Глеб с ненавистью смотрел на Саватея.
— Кто тебе сказал?
— Дочь Роберта сказала! — с самым серьезным видом соврал он. — Яна! Позвонила, сказала, что ты едешь! А знаешь, зачем позвонила? Чтобы ты здесь остался навсегда. Ты же на нее работаешь?
— Я?! — Щека у Саватея задергалась от нервного тика. — Ну да, на нее… В смысле, у нее в клубе работаю… Я не хотел сюда ехать, она сказала, что надо…
— Зачем?
— Посмотреть, как ты здесь…
— Про золото спросить?
— Ну-у… Она что, реально тебе звонила?
— Идиот ты, Лева… И как я мог тебе довериться? — криво усмехнулся Глеб, возвращая вилы на место.
— Что, не звонила? — потирая горло, спросил Саватей.
— С какого хрена она будет мне звонить?
— На пушку меня взял? — Лева глянул на него с беспомощной злостью во взгляде.
Парень он здоровый, а Глеб не из лучших бойцов. Но Лева даже думать боялся о реванше. Ну, свалит он Глеба или даже убьет, а дальше что? Места здесь глухие, зима к тому же — не уйти ему отсюда. Нагонят его мужики, прямо в снегу и закопают…
— Зачем ты предал меня, Лева? — устало, с осуждением спросил Глеб.
— Да не предавал я… — скривился Саватей.
— А на Яну зачем работаешь?
— Так это, не на нее, а у нее. Вышибалой в клубе остался. Жить-то на что-то надо…
— Информацию на меня сливал?
— Ну-у… Они моей семье угрожали.
— Приехал зачем?
— Яна сказала… Она боится, что ты мстить будешь… Ну, не то чтобы боится… И еще про золото просила узнать. Ты что-то там про деда говорил…
— Нет здесь никакого золота. И никогда не было. Так этой суке и скажи.
— Если отпустишь, скажу… — успокаиваясь, сказал Саватей.
— Было бы из-за кого грех на душу брать, — презрительно скривился Глеб. — И твоим хозяевам я мстить не собираюсь.
— Они не хозяева…
— А кто?
— Ну, хозяева… — понуро согласился Лева.
— Плетью обуха не перешибить. Здесь останусь, женюсь, буду жить. Дом вот ставлю.
В дверь постучали.
— Долго вы там? — с кокетливым возмущением спросила Анюта.
Запала она на Саватея, жениха в нем увидела, Глеб сразу это понял.
— Сейчас! Лева мне про жену и сына сейчас расскажет!
