— Вы репортер?
— Да. Веду колонку «Происшествий» в «Петроградском листке». По инициативе Фаины Мелентьевны мы напечатали номер банковского счета для оказания помощи Анне Извозовой, модистке. На прошлой неделе ее лишили зрения — прямо около дома плеснули в глаза серной кислотой. И мне кажется, — он поднял вверх указательный палец в черной перчатке, — эти два злодейства взаимосвязаны.
— Да? А почему вы так решили? — изобразил удивление статский советник.
— Третьего дня я был на Болотной по заданию газеты. С людьми общался, старожилов расспрашивал и выяснил одну весьма интересную вещь: оказывается, в том самом доме, где белошвейка снимала квартиру, лет сорок назад жила одна старушенция. К ней со всего Петербурга народ хаживал. Кроме гаданий, она не брезговала и разного рода темными делишками: приворотами и наведением порчи. Говорят, за хорошие деньги эта баба-яга могла заклинаниями свести в могилу любого человека. Многие жильцы боялись колдуньи и обходили стороной. В ее комнате, совершенно без клетки, жила ворона с подрезанными крыльями и огромная черная кошка (помесь камышового кота и сиамского), почти дикая, размером со среднюю собаку.
Первой жертвой в том доме стал дворник, который не поладил с бабкой. И в один прекрасный день этот добрый и улыбчивый крестьянин повесился. Ни записки, ни письма при нем не нашли. А еще через месяц на тот свет отправилась бывшая актриса, проживавшая в квартире напротив. Она как-то высказала неудовольствие, что кошка гадит ей под самую дверь. Ведьма усмехнулась в ответ и пообещала последней, что она умрет в кошачьих объятиях. Не прошло и нескольких дней, как случилась беда. Свора бродячих собак погналась за этим кошачьим монстром и влетела во двор. В этот момент бывшая актриса покинула парадное. Кошка заскочить на дерево уже не успевала, и тогда она запрыгнула на шею к женщине. От страха животное впилось зубами в артерию. Когда прохожие разогнали собак, актриса уже умерла от потери крови. А кошке — хоть бы хны. После этого случая терпение у хозяина лопнуло, и он велел знахарке съезжать. Та выполнила его требование, но сказала жильцам, что проклянет весь дом и время от времени в разных квартирах будут происходить напасти. Этой угрозы было достаточно, чтобы ее примеру последовали остальные. Дом опустел. Селиться в нем никто не хотел. Дела у хозяина шли все хуже. Долгов становилось все больше. Через три месяца он выпил водки, сунул в рот дуло нагана и нажал на спусковой крючок. Вскоре вдова продала здание за бесценок отцу сегодняшнего владельца. Постепенно появились новые квартиранты. Правда, время от времени все же с жильцами приключались разные несчастья. В особенности с теми, кто жил в бывшей комнате колдуньи. И вот именно туда несколько лет назад и вселились Извозовы — мать и дочь. Но самое интересное заключается в том, что, как я вчера выяснил, эта самая чернокнижница переехала позже сюда на Гороховую. И в этом же доме она и скончалась. И жила она по соседству с мадам Вяземской. Представляете?
— История занятная, но каким образом с ней связан преступник? — осведомился Ардашев.
— Этого, к сожалению, я сказать не могу, — развел руками собеседник.
— Однако насколько я вас понял, вы относите свершившиеся злодеяния на счет давно умершей старухи?
— Нет, не совсем так. — Он замялся и предложил: — Если позволите, я изложу вам свое видение случившегося.
— Весьма любопытно.
— Я заметил, что многие происшествия, исключая те, что случаются по неосторожности, происходят как раз там, где когда-то уже нечто подобное имело место, и там поселились призраки, сиречь духи почивших, а точнее, тех, кто по каким-то неведомым нам причинам все никак не может отправиться на небеса. Мне кажется, что в этих местах скапливается некая отрицательная энергия, притягивающая к себе людей с негативными помыслами. Это несколько противоречит устоявшимся представлениям о том, что одинаковые заряды отталкиваются. Я и сам не знаю, почему это происходит. Да и, вероятно, никто не знает, потому что законы, открытые человеком здесь, скорее всего, не действуют. Тут присутствует иной мир, и он нам пока неподвластен. Знаете, изучая это явление, я составил себе карту Петербурга… Петрограда — никак не могу привыкнуть к новому названию — плохих мест. И почти все они — источники опасности. Вероятно, вам известен особняк самоубийц на Песках?
— Нет, не доводилось слышать.
— Вот уж сколько лет там раздаются заунывные стоны, играет траурная музыка, слышатся крики. Из-за этого он пустует до сих пор. Ночью заметно, как кто-то зажигает там свечи. Но в здравом уме оттуда еще не вернулся ни один смельчак, дерзнувший провести в тех стенах хотя бы одну ночь. Все как один сошли с ума… А дом с колоннами на Большой Дворянской? Пять лет назад там пропала женщина, и ее до сих пор не нашли. Муж заявил в полицию — но что толку! — так без вести и пропала. В полнолуние там является привидение. Фантом ходит от одной двери к другой и стучит в квартиры. А наутро швейцар клянется, что никого на лестнице не было. И никакого стука он не слышал. Но жильцы — все как один! — утверждают обратное. Некоторые даже видели призрак в глазок. А дворец Юсуповых — вообще отдельная история. Я уж не говорю о Вяземской лавре — прибежище темного люда — или про Боровский мост, с которого так любят бросаться в воды Обводного канала самоубийцы. Вот и в Перекупном переулке имеется одна очень подозрительная квартира. В ней — и это уже никем не оспаривается — обитает дух поэта Ивана Баркова, известного своими «срамными виршами». Во всех перечисленных мной местах (либо неподалеку от них) происшествия случаются чаще, чем где-либо еще. Они — магнит несчастий, они притягивают зло.
— Ну, хорошо, допустим, — устало выговорил Клим Пантелеевич, пожалев, что ввязался в беседу с этим говоруном. — По-вашему, два преступления — дело рук одного и того же человека. Так?
— Безусловно.
— Что ж, вполне резонное предположение. Однако мне непонятно, каким образом ваша теория может помочь предотвратить новое злодеяние? Или, быть может, вы предлагаете выставить во всех отнесенных к «плохим» или «проклятым» местах по городовому?
— Да нет, конечно же! Это было бы полной бессмыслицей. И полиция, — уж поверьте мне, я знаю их как собственную столешницу, — вряд ли сможет помочь. Нет, когда-нибудь, рано или поздно, они его поймают, если, конечно, жертва спасется или ей на помощь прибежит околоточный. По-другому, к сожалению, они работать не умеют. Ведь даже хваленый Филиппов — начальник столичного сыска — изловил Петербургского Джека-потрошителя в гостинице «Кяо» случайно. И даже не он его схватил, а коридорный со швейцаром и горничной. Но поимку маниака будущий господин действительный статский советник отнес на свой счет. Мол, шел по пятам, словесный портрет уже был готов, и вот-вот арестовал бы. Я хорошо помню это дело шестилетней давности.
— Вижу, вы склоняетесь к гипотезе, что на обеих женщин напал душевнобольной человек?
— Не знаю, — он пожал плечами, — очень на то похоже. Следов много оставляет. И стишки на стене намалевал, а зачем, спрашивается?
