Увидев ларек с надписью «Свежая пресса», Ардашев остановил такси и скупил по одному экземпляру все газеты и журналы, которые там продавались. Получилась увесистая стопка, и приказчику пришлось связывать их бечевкой.
Автомобиль то и дело заносило на поворотах, но автомедон был опытен. Он проворно выкручивал руль, и машина вновь обретала устойчивость и двигалась в нужном направлении. Статский советник смотрел по сторонам и находил в тихом зимнем вечере успокоение. Окна доходных домов уже зажглись электрическим светом, а в некоторых, куда еще не вернулись жильцы, горели лампадки. И в одном из них сквозь занавеску пробивал золотой угол иконы. От этой картины веяло теплом и домашним уютом.
Доехав наконец до дома, Клим Пантелеевич рассчитался с водителем, но последний, вероятно, из чувства благодарности за солидные чаевые, вызвался донести газетно-журнальную ношу до квартиры. Ардашев не возражал.
А в квартире, судя по щекотавшим желудок Клима Пантелеевича запахам, ужин был только что приготовлен. Горничная, облаченная в белый передник, накрывала на стол. За ней неусыпно наблюдали два кота: Малыш и Леон. Они следовали за горничной по пятам. Их не покидала надежда, что с тарелок, громоздящихся на подносе, нет-нет да и упадет кусок чего-то вкусного, что непонятным и таинственным ароматом дразнило их кошачьи нервы и носы.
Варвара, благодарная чете Ардашевых за подарок ко дню рождения — золотые дамские часы на ажурном поясе, — действительно преподнесла Климу Пантелеевичу сюрприз. Зная его любовь к магрибской кухне, она отыскала в журнале «Вокруг света» несколько рецептов типично марокканских блюд. Основным кушаньем были бриуаты с говяжьими мозгами. Больше всего ей пришлось повозиться с тестом. Это и понятно. Для одного бриуата требуется два говяжьих мозга, пучок чабреца, немного петрушки, луковица, морковь, брюква, лук-порей, соль, черный перец, яйцо, немного муки, оливковое масло для фритюра и… сорок листов уарака. Сорок листов сухого, тончайшего, как папиросная бумага, теста! Знала бы Варвара, что эта процедура под силу разве что цирковому жонглеру либо марокканке, проведшей на кухне не один десяток лет, она бы ни за какие земные блага не взялась за столь сложную задачу. Всего лишь первая часть рецепта ввела ее в состояние ступора. Шутка ли: «тесто можно считать удавшимся, если его комочек, слегка подбросив, можно поймать. Месить надобно ладонями не менее пятнадцати минут, притом следует резко отрывать его от столешницы и вновь опускать с достаточной силой» — ага, ничего себе! А дальше: «медное блюдо поставить на слабый огонь вверх дном и смазать растительным маслом. Мокрыми руками взять комочек теста, приготовленного из муки крупчатки и муки тонкого помола, и, едва коснувшись им разогретого днища, тотчас же отдернуть руку от раскаленного металла. Это движение придется повторять многократно, до тех пор, пока на поверхности блюда не появится тонкий слой теста в виде раскатанной лепешки диаметром в семь вершков; после чего ее снимают и кладут на смоченную в воде матерчатую салфетку». И таких «блинов» надо было испечь сорок штук! Дальше, надо признать, было немногим проще: «Следует бланшировать говяжьи мозги (не забыв удалить пленку) и варить со специями и овощами до готовности. После чего мозги вытащить, позволить им обсохнуть, нарезать на кусочки и, обмакнув во взбитое яйцо и обваляв в муке, пожарить в кипящем фритюре. Потом снова порезать на кусочки, завернуть в листы уарака и вновь обжарить во фритюре. Подавать на блюде».
Понятное дело, что к этому заморскому деликатесу нельзя было не приготовить тунисский салат из зеленых маслин, мелко нарезанных помидоров, луковицы, пучка петрушки, щепотки белого перца, розмарина, соли и листьев салата. Все это было обильно полито оливковым маслом.
Не обошлось и без жареного миндаля. Правда, сначала его минут двадцать варили в кипятке, затем ненадолго погрузили в холодную воду, дабы кожица легко снялась. Потом опять целых двадцать минут держали в кипящем растительном масле. Убедившись, что миндаль уже зарумянился, его достали, посолили и подали как закуску.
Украшением стола явилось и простое, но весьма вкусное блюдо, которое в странах Магриба обычно подается до начала застолья. В Марокко оно известно под названием «розовый творог». Рецепт приготовления чрезвычайно прост: 6/8 фунта
[11]
творога, тертый красный перец, сваренные, перетертые томаты, соль, истолченную зелень кориандра и чеснок перемешать между собой; на полчаса поставить в холодное место. Очистить и помыть морковь, огурцы, редьку и сладкий перец. Подержать их полчаса в холодной воде. Огурцы и редьку порезать кружочками; остальное — соломкой; цветную капусту составить букетиками. Творог едят, подхватывая его овощами, без использования столовых приборов.
Увидев сие угощение, Клим Пантелеевич от изумления лишь развел руками.
— Ну, Варвара, ну кудесница! Нет слов!
— Да, для тебя старалась! — довольно выговорила Вероника Альбертовна. — Рецепты — не дай Бог! Бедная девочка промучилась весь день. И это еще не все — впереди какой-то потрясающий деликатес.
— Я не удивлюсь, если на столе окажется верблюжатина, вяленая саранча, цикады и камедь, — усаживаясь, промолвил статский советник и улыбнулся.
— Ну что вы, Клим Пантелеевич! — смутилась горничная. — До такого безобразия я еще не дошла.
— Почему же безобразия? — заправляя за ворот салфетку, выговорил Ардашев. — В Танжере «помнят», как пророк Мухаммед однажды сказал: «Тот, кто не ел мяса верблюдицы и саранчу, тот не из моего народа!» А вяленая саранча очень напоминает копченую сельдь, только она нежнее и вкуснее. В Марокко ее называют креветкой пустыни. Правда, перед тем как есть это насекомое, надобно оторвать ей крылышки, ножки и выпотрошить…
— Клим, прекрати! У меня сейчас пропадет аппетит, — сердито выговорила супруга.
— Прости, дорогая, увлекся. Нахлынули воспоминания. Я был в Марокко в девятьсот втором году.
— Ох, эти твои бесконечные командировки и мое нескончаемое одиночество… Тогда хоть мама была еще жива, и я могла ездить к ней в имение.
— Кстати, Вероника, а где будет проходить следующий спиритический сеанс, если твоя подруга погибла? — накладывая в тарелку «розовый творог», осведомился Клим Пантелеевич.
— Знаешь, я и не думала об этом, — опустив в растерянности вилку, ответила она.
— А ты узнай, позвони кому-нибудь…
— И в самом деле. У меня есть карточка медиума…
— Кстати, я не буду против, если сеанс состоится у нас.
Вероника Альбертовна подняла голову.
— Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас с ним поговорила?
— Я думаю, лучше повременить. Бриуаты совсем остынут.
Ужин тек неторопливо. Настало время десерта. Когда Варвара подала ореховую асиду, чареки — полумесяцы в сахарной пудре — и кофе по-мавритански (с черным перцем, корицей и розовой водой), Клим Пантелеевич вновь не смог сдержать восхищения:
