— Заявился тот самый сорванец, который ранее сунул редактору под дверь стихи. Оборванец сказал, чтобы деньги отдали ему, но, естественно, получил отказ. Ему пояснили, что для этого нужна хотя бы записка от автора. За три целковых он согласился показать господина, который его послал. По пятам за ним следуют два моих человека. А нас ожидает пролетка.
— Так не будем терять время, — одеваясь, проговорил Игнатьев и вместе со старшим филером направился к двери. За ними поспешил и Померанцев.
На улице репортеру посчастливилось нанять извозчика. Его коляска следовала за той, в которой сидели полицейские.
Проехав всего один квартал, Игнатьев и его помощник оставили экипаж и вошли в подворотню доходного дома. Журналист уже догнал их и шагал рядом.
В пустом дворе кружил и метался ветер. За каретным сараем, у снеготаялки, спиной к проходу стояли два человека — это были тайные полицейские агенты. Заслышав шаги, они обернулись, и в этот момент Померанцев разглядел лежащее на снегу тело мальчика. Парнишка был еще жив, но это были его последние вздохи. У несчастного было перерезано горло, и прямо из шеи текла и булькала теплая, уже растопившая снег кровь. Он вдруг захрипел, повел головой и замер, уставившись на людей немигающим взглядом. В правой руке у мальца были зажаты три целковых, а из левого кулачка выглядывала записка. Игнатьев вынул ее, развернул и прочел вслух:
Холодный морок изведет порок,
Густая мгла рассеется под вечер,
Изменнику я преподал урок,
А три рубля — на пумин вам, на свечи.
Супостат
Он повернулся к подчиненным и со сталью в голосе спросил:
— Как вы могли это допустить?
— Сами понять не можем, — виновато пробубнил один из соглядатаев. — Хлопчик юркнул в сарай. И больше не выходил. Мы ждали, пока кто-нибудь появится. Потом из подъезда показался дворник. Он спросил, кто мы такие и что нам тут нужно. Мы представились, сказали, что ищем человека, и стали ждать. А он пошел проверить сарай. И почти сразу начал кричать, что мальца убили. Мы бросились туда. А тут такое дело… кровь… Мы все углы там обшарили. Но никого не нашли.
— А где сейчас этот дворник? — осведомился старший филер.
— За доктором понесся, сказал, что врач в соседнем доме живет. Да чего уж там, — махнул рукой полицейский, — поздно уже!
— Остолопы! Мать вашу! — не удержался Игнатьев. — Он такой же дворник, как я Николай Чудотворец! Это и был Супостат!
Не сговариваясь, оба филера бросились назад, под арку. Им навстречу двигался человек с тросточкой.
— А вот и господин Ардашев пожаловал, — вполголоса проговорил Игнатьев, указывая глазами на статского советника.
Кивнув присутствующим, Клим Пантелеевич приблизился к мальчику и, осмотрев труп, сказал с горечью:
— Вот и я не успел. На службе было много дел.
— А как вы нас нашли? — поинтересовался Померанцев.
— Ваш коллега, господин Синюхин, сказал, что был посланец от Супостата и все отправились за ним. Я посчитал, что он должен свернуть на Гороховую. Дойдя до арки, понял, что это самое подходящее место, которое мог выбрать маниак. Здесь легче всего затеряться. А тут смотрю, мне навстречу шагают двое знакомых соглядатаев. Ну, думаю, значит, не ошибся.
— Эти два ротозея умудрились упустить душегуба. Вон, поглядите на них! — Игнатьев кивнул на приближавшихся полицейских, которые уже возвращались. — Идут, остолопы! Не догадались, что убийца переоделся в дворника. — Он повернулся к старшему филеру и спросил: — А где настоящий дворник? Почему он до сих пор к нам не пожаловал?
— Разберемся, — ответил тот и зашагал к дворницкой. Но минуты через три вернулся и доложил: — Спит пьяный. На столе всего одна недопитая бутылка водки. Но для такого детины это сущий пустяк. Скорее всего, его опоили снотворным или подмешали кокаина.
— Я так и думал. Ипполит Савельевич, прошу вас остаться до прихода судебного следователя, врача и эксперта. — И, бросив недовольный взгляд на агентов, распорядился: — А вы, господа, — прямиком в сыскное, рапорта писать и ждать вызова к начальству. Эта смерть ляжет позорным пятном не только на вас лично, но и в первую очередь на меня как на руководителя операции. Дожились! Четвертое преступление за две недели! А ведь могли остановить эту смертельную карусель прямо сейчас. Но нет. Упустили ирода из-под самого носа. Все старания коту под хвост. Попробуй, сыщи его теперь!
— Надеюсь, господа, это было последнее злодеяние Супостата. Если все пойдет так, как я рассчитываю, то уже завтра, до захода солнца, я доставлю вам его живым и невредимым. А сейчас простите, мне надобно поторопиться и закончить кой-какие приготовления, — вымолвил Ардашев.
— Вы серьезно? — сдвинув на затылок котелок, недоверчиво проговорил Игнатьев.
— Вполне. Как только капкан захлопнется, я тут же дам вам знать.
— А как же я? — разочарованно осведомился Померанцев. — Неужто, патрон, вы обойдетесь без меня? Кстати, у меня еще остались ваши деньги. По-моему, пять рублей с медью, — будто оправдываясь, газетчик полез в карман.
— Нет-нет! Мне ничего не нужно. Оставьте себе. А что касается вашего участия в завершающем акте столь затянувшейся пьесы, то будет лучше, если его поимкой я займусь самолично. Не волнуйтесь, Аристарх Виссарионович, вы будете первым журналистом, который оповестит публику о поимке душегуба.
— Удачи вам, Клим Пантелеевич! — рассеянно выговорил репортер и протянул руку.
— Благодарю вас. Я бы не прочь обвенчаться с этой капризной госпожой и прожить в браке хотя бы пару дней, — ответив на рукопожатие, усмехнулся дипломат. — Честь имею, господа.
— Честь имею, — попрощался Игнатьев.
Дождавшись, когда статский советник скроется под аркой, сыщик покачал головой и сказал:
— Ох и фрукт этот ваш бывший присяжный поверенный! Набрался в своем Ставрополе фанаберий и теперь не общается с нами, а одними загадками разговаривает. Что они, эти провинциалы, все такие?..
Померанцев ничего не ответил, а лишь неуверенно пожал плечами.
— Ладно, — заключил полицейский, — подождем до завтра. Посмотрим, насколько его слова не расходятся с делом…
24
Допрос
По всему выходило, что Ардашев опоздал. Уже утром во вторник, 17 февраля, у Филиппова в кабинете раздался телефонный звонок. Неизвестный «доброжелатель» поведал, что закройщик ателье «Мадам Дюклэ» Арон Шнеерзон и есть преступник, напавший на модистку и прикончивший госпожу Вяземскую. По словам звонившего, вещественные доказательства первого злодеяния — пузырек с серной кислотой и пипетка — находятся в его раскройном столе. «А резцов у него — полным-полно. И каким именно он уродовал лицо несчастной модистке, спросите у душегуба сами», — закончил короткое сообщение аноним. Голос у звонившего был неестественный. «Не иначе как прикрыл трубку носовым платком», — заключил Филиппов. Именно так последнее время делали вымогатели, именовавшие себя, на революционный манер, экспроприаторами.
