Было позднее утро. Джек давно уехал в Сити, где его ждали неотложные дела перед открытием заседания парламента. Следя за его политической борьбой, первой неудачей, а затем новой предвыборной кампанией, Эмили не могла не испытывать к нему чувства уважения, и это делало ее еще более счастливой. Ее муж умело укреплял свои позиции.
Так почему же она стоит в гостиной своего красивого дома, наряженная в кружева и легкую, кофейного цвета чесучу, и чувствует себя такой разочарованной?
Эдвард в учительской, Эви наверху в детской, Джек в Сити, не иначе как отстаивает необходимость замены какого-нибудь устаревшего закона. Кухарка и дворецкий заняты тем, что готовят ланч. Ужина не будет, потому что они с Джеком сегодня ужинают вне дома. Миссис Рэдли уже предупредила горничную, чтобы та приготовила ей платье на выезд. Она сшила себе новый темно-зеленый шелковый туалет с кремовой отделкой и золотистыми цветами, так идущий к ее волосам и цвету лица. Она будет в нем очень эффектной.
Эмили поговорила с экономкой. Счета были в порядке, почта разобрана. К дворецкому у нее и вовсе не было вопросов.
На минуту она задумалась, чем сейчас занимается Шарлотта. Наверное, хлопочет по дому, что-то шьет или готовит. После того как ее мужа Томаса повысили по службе, ее сестра могла бы нанять еще одну горничную, однако ей по-прежнему приходилось многим заниматься самой.
А Томас? Он живет в своем совершенно особом мире, расследуя убийства, кражи, мошенничества, а то и еще что похуже. Все его дела неотложны и неизменно связаны с ненавистью, насилием и алчностью. Он постоянно использует свой ум, опыт и воображение, работает, не щадя себя, пытаясь развязать тугой узел событий и найти истину, понять, где добро, а где зло, рассудить их или хотя бы расставить по своим местам.
Когда-то Эмили с Шарлоттой помогали ему и немало сделали для поимки убийцы из Гайд-парка.
Миссис Рэдли улыбнулась, не замечая этого. Солнце щедро заливало своим светом комнату и вазу с поздними цветами дельфиниума, играя на синих и пурпурных завитках их лепестков. Джек долго не мог забыть ей того, что она тогда подвергала себя смертельной опасности. Эмили не винила его за это. Ее могли убить, это верно. Поэтому она не пыталась оправдываться, а лишь просила прощения у мужа.
Хорошо бы снова возникла ситуация, которая потребовала бы их с Шарлоттой помощи. Последнее время сестра почти не видит Питта. После повышения Томас занят преступлениями, которые не связаны с действиями отдельных личностей, и мотивы этих преступлений лежат далеко за пределами скромных возможностей Эмили – взять, например, дело о государственной измене чиновников из Министерства по делам колоний, раскрытое пару месяцев назад.
– Что сегодня у нас на ланч? – услышала миссис Рэдли за спиной сварливый голос. – Вы не потрудились даже сказать мне. В последнее время вы ни о чем со мной не говорите, словно меня здесь нет!
Эмили обернулась и увидела в дверях невысокую, одетую в черное фигуру бабушки. Старая леди была вынуждена покинуть свой дом, когда мать Эмили и Шарлотты снова вышла замуж. Поскольку у старшей сестры не было лишней комнаты, а у младшей в ее огромном доме их было предостаточно, не говоря уже о средствах, иного выхода не было. Ни Эмили, ни бабушка не считали это радостным событием. Миссис Рэдли слишком хорошо знала сварливый характер бабушки, а пожилая леди из принципа не хотела переезжать, так как это решение принималось без нее.
– Итак? – требовательно произнесла она, глядя на внучку.
– Я не знаю, что будет на ланч, – ответила та. – Я предоставила кухарке решить это.
– Кажется, ты здесь вообще ничем не занимаешься, – ядовито заметила старая леди, после чего, опираясь на палку и намеренно постукивая ею, вошла в гостиную. Пол в этой комнате был с разноцветным бордюром, и бабушка не одобряла этого. Это излишне декоративно, считала она, простой паркет куда приятней.
Она была одета во все черное: постоянное напоминание всем, если кто попробует забыть, что она вдова, которой следует выражать сочувствие и оказывать почтение.
– Кухарка распоряжается на кухне, экономка следит за прислугой, – не унималась пожилая дама, отчитывая внучку. – Дворецкий – хозяин в кладовых и погребе. Горничная решает за тебя, что тебе надеть. Учитель воспитывает и учит твоего сына, нянька занимается твоей дочерью. Все за тебя что-то делают, а ты все не можешь найти время поговорить со мной. Ты совершенно испорчена, Эмили. Чего стоит только твой первый брак с человеком выше тебя по социальному положению, а теперь второй – который, наоборот, ниже. Не знаю, куда катится этот мир!
– Я уверена, что вы действительно не знаете этого, бабушка, – согласилась молодая женщина. – И никогда не знали. Ведь одну половину этого мира вы принимали, а другую – просто игнорировали.
Старая леди чуть не задохнулась от негодования. Она выпрямилась во весь свой, пусть и маленький, рост.
– Что ты сказала?! – Голос ее дрожал от гнева.
– Если вы хотите, бабушка, узнать, что будет на ланч, позвоните на кухню и узнайте. Если вам захочется что-то заменить, закажите, и, я уверена, вам приготовят.
– Излишества! – не унималась старушка, неодобрительно постукивая зубным протезом. – В мое время люди ели все, что перед ними поставят. Грешно так тратить продукты.
Произнеся эту прощальную тираду, она, стуча палкой, покинула гостиную. Ее тяжелые шаги по паркету холла гулко отдавались в доме. Во всяком случае, на этот раз Эмили не пришлось обсуждать с бабушкой последние эскапады Кэролайн и ее «невероятный эгоизм», выразившийся в том, что она неожиданно вышла замуж, что, надо сказать, внесло полный беспорядок в жизнь ее близких. Не было и обличительных речей в адрес актеров вообще и актеров-евреев в частности, и заявлений о том, что они опаснее для общества, чем даже полицейские, если такое возможно. Единственной положительной чертой всего случившегося, по мнению старой дамы, было то обстоятельство, что Кэролайн в силу ее возраста уже не могла иметь детей.
Впрочем, разговор на эту тему, в том или ином виде, все равно возникнет за столом во время ланча.
Время после ланча Эмили потратила на письма – не потому, что это было необходимо, а скорее чтобы чем-то себя занять. Затем она поднялась в детскую и побыла сначала с Эви, а потом с Эдвардом. Мальчик рассказал матери, что было на последнем уроке, и посвятил ее в сложные планы создания замка – такого же, какой построили рыцари-крестоносцы на Святой земле в их последний крестовый поход.
Джек пришел домой после пяти. Он весь день провел в Сити, но казался достаточно бодрым и энергичным, когда стремительно вошел в гостиную, распахнув дверь с такой силой, что она долго качалась на петлях.
– Прекрасный день! – воскликнул он весело, нагнувшись, чмокнул супругу в лоб и легонько коснулся рукой ее волос. – Я, возможно, перетянул на свою сторону старого Фотерджилла. Пригласил его сегодня на ланч в лучший ресторан на Стрэнде. Цены там выше реальных цен того, что они подают на стол, зато обстановка великолепная и произвела на него нужное впечатление.
