– Да, это верно, – поддержал ее Юарт.
– Но вы говорили, что Ада тоже частенько бывала там, – напомнил Питт.
– Да. Но я не говорила, что она приводила их к себе сюда! – насмешливо ответила Роза. – Она не такая дура. Если бы она сделала это, обо всем тотчас бы узнал ее сутенер Костиган и отобрал бы у нее больше половины заработанных денег. Да и зачем джентльменам ехать с ней сюда? Для чего? Не такая уж она знаменитость. Таких, как она, полно кругом, а для мужчин все равно, какая из них им попадется.
– Вы хотите сказать, что видели в тот вечер дворецкого? – быстро перебил ее Юарт, перегнувшись через стол. – Опишите нам его!
– Нет, я не говорю, что это был дворецкий, – настороженно ответила Берк. – Я просто хочу сказать, что это мог быть и он. Черт побери! Неужели вам все равно, кого поймать?
– Мне отнюдь не все равно, – сквозь зубы процедил суперинтендант, едва сдерживая себя. – Но ваши сомнения и перемена показаний кажутся мне подозрительными. Я начинаю думать, что кто-то помог вам сменить их, пригрозив, а то и пообещав награду.
– Вы говорите так, будто мне заплатили за вранье! – сердито огрызнулась Роза.
– Нет, нет, – примирительно сказал инспектор. – Никто не говорит, что вы врете, Роза. Просто мы хотим во всем быть уверенными. Аду уже не вернешь, но теперь речь идет о жизни другого человека. Несправедливое обвинение будет вторым убийством.
– Может, я и врала когда, но по пустякам, – осторожно начала свидетельница, на этот раз глядя уже на Юарта. – И только не для того, чтобы какому-то бедолаге из-за меня отрубили голову. По правде сказать, мне было очень плохо, когда убили Аду. – Она виновато и отрешенно пожала плечами. – Я была напугана и чертовски зла, вот и поспешила сказать, не подумав. Хотела, чтобы скорее нашли негодяя и отсекли ему голову. Нам всем здесь стало бы легче и не так страшно. – Она прерывисто вздохнула и снова повернулась к Питту. – Мне хотелось подумать, кто бы мог это сделать. Время у меня для этого было, я подумала и поняла, что наделала глупостей. Ведь надо найти того, кто это сделал, а не любого, кто показался мне похожим. Так или не так?
– Так, – мрачно согласился суперинтендант. – Нам нужен тот, кто совершил это.
– Конечно, – подтвердил его коллега и сделал рукой такое движение, словно хотел похлопать Розу по плечу, но поостерегся. – Конечно, нам нужен только виновный, – тихо добавил он.
Покинув Пентекост-элли, полицейские сели в кеб.
– Нам лучше найти этого дворецкого, – устало сказал Питт. – Хотя бы для того, чтобы исключить его из числа подозреваемых.
– По-моему, он и вправду тот, кто нам нужен, – громко и уверенно согласился его спутник, глядя перед собой на Уайтчепел-Хай-стрит. – Это совершенно очевидно. Ада забеременела от него. Тогда ему удалось отвертеться, соврав хозяевам. На этот раз он опять нашкодил, а Маккинли, видно, решила все о нем рассказать, и тут бы ему пришел конец.
– Она и в первый раз все рассказала, – заметил Томас. – Что бы ей это дало, обвини она его на этот раз?
– Она бы ему отомстила, – не раздумывая, нашелся Юарт, словно иного ответа и быть не могло. – Он погубил ее. Месть – самый древний мотив убийства.
Питт покосился на коллегу. Юарт считался хорошим полицейским, у него был отличный послужной список, он являлся кандидатом на очередное повышение, но его аргументация в данном случае оставляла желать лучшего. С самого начала работы над этим делом казалось, что инспектор постоянно находится под грузом каких-то забот и эмоций. Что это – сострадание к жертве или отвращение? Или же страх перед всемогущим Огастесом Фитцджеймсом, способным погубить каждого, кто посмеет обвинить его сына в преступлении независимо от того, виноват тот или нет? Если бы Огастес решил отомстить Юарту, инспектору не помогла бы даже долгая безупречная служба…
Конечно, их ждет неприятная работа. Но предъявление кому-либо обвинения – это всегда трагедия, от которой страдают невиновные: те, кто просто любит обвиняемого – мужа, сына, другого близкого человека… Для них эти события будут тяжкими испытаниями, а когда все уляжется и забудется, пострадавшие останутся один на один со своим горем.
– Что нам дадут эти новые показания? – помолчав, спросил Питт, искоса поглядывая на Юарта, на его лицо с темными глазами и линиями усталости у рта. – Ада уже рассказала свою историю. Мертвая, она лишь подтвердила ее. Если бы дворецкий и убил сейчас кого-то, то, скорее, очередную горничную. И сделал бы это до того, как та успела пожаловаться хозяйке. Судьба уже рассудила его и Маккинли. Проиграла Ада. Вот ей было бы за что убить его, а зачем ему убивать ее, я причин не вижу.
Лицо инспектора стало напряженным, по нему словно пробежала тень – то ли гнев, то ли страх. Он выглядел очень усталым, руки его чуть заметно дрожали. Видимо, этому человеку было непросто смириться с тем, что приходится работать с начальником другого полицейского участка, который вторгся в следствие так, будто Юарт сам не может справиться со случаем, где попахивает политическими осложнениями. Любой на его месте почувствовал бы себя так, даже сам Томас.
В данном случае инспектор, пожалуй, больше подходит, чтобы вести это расследование, чем он, Питт. Юарта устраивает любое решение, кроме опасного. На его месте суперинтендант имел бы зуб не только на того, кого ему прислали сверху, но и на того, кто принял такое решение.
– Я с вами согласен, – сказал он тихо. – Улик против Фитцджеймса пока недостаточно. Опознание здесь бесполезно. Запонка была потеряна много лет назад, а значок, кажется, тоже вызывает сомнения. Да и утратил он свою ценность как улика, после того как была найдена его копия. Все придется начинать сначала. Надо подробнее разузнать о жизни Ады Маккинли, а также Фитцджеймса, а потом уже искать подозреваемых.
Юарт повернулся к нему.
– Подозреваемых? – медленно переспросил он. Казалось, инспектор так устал от ударов и неудач, что не сразу схватывал то, что говорил его напарник.
– Если у Фитцджеймсов есть столь злобные и изобретательные враги, они вполне могли подложить улики на место преступления, чтобы были основания для обвинения, – постарался объяснить Томас. – В этом случае…
Юарт выпрямился, и его на лице появилось понимание:
– Да, да, конечно. Вы хотите, чтобы я это сделал? Я начну завтра же.
– Хорошо, – согласился Питт. – А я продолжу заниматься Адой.
Все вконец запуталось, подумал суперинтендант, и он должен, как сам только что и сказал, начать все сначала.
Томас вернулся домой почти ночью и был встревожен присутствием в столь поздний час такой гостьи, как леди Веспасия Камминг-Гульд. Она была теткой первого мужа Эмили, лорда Эшворда. Старая дама вместе с Шарлоттой сидели за чаем в гостиной и мирно беседовали. Быстро распахнув дверь, Питт по привычке хотел было что-то воскликнуть, но, увидев Веспасию, осекся и застыл на пороге.
– Добрый вечер, Томас, – спокойно поздоровалась с ним гостья, вздернув свои серебристые брови.
