– Что ж, – задумчиво промолвила старая женщина, глядя на грязный в пятнах стол, возле которого сидела. – Она бывала щедрой, когда у нее водились деньги, надо отдать ей должное… каждый вам это скажет. В последние два месяца Ада стала неплохо зарабатывать. В тот день, когда ее убили, она как раз купила новые ботинки. Радовалась покупке, хвалилась. Расхаживала в них перед всеми, поднимала юбки, показывала мне, как смотрится обновка на ее ногах. Хорошие ботинки с перламутровыми застежками. – Лицо Мадж стало напряженным. – Думаю, вы и сами это знаете, потому что видели их, когда пришли в ее комнату в тот вечер.
Томас вспомнил, как странно были связаны ботинки Маккинли. Они действительно были хороши. Тогда полицейский не подумал о том, сколько они могут стоить.
– Да, помню. Она всегда носила такую дорогую обувь? – поинтересовался он.
Старуха громко рассмеялась:
– Конечно, нет! Она снашивала и чинила старую обувь, как и все мы. Но в последнее время у нее, должно быть, дела пошли хорошо, как я уже вам говорила. – Мадж прищурилась, и ее глаза совсем исчезли в складках одутловатого лица. – Вы хотите сказать, она сделала что-то дурное ради денег?
– Нет, я не имел этого в виду, – успокоил ее Питт. – Но хотел бы знать, откуда у Ады появились деньги. Это началось после того, как она поменяла сутенера?
– Да, – ответила его собеседница. – Примерно в это самое время. А что? Интересует вас, что Берт Костиган ничуть не лучше прежнего ее сутенера? Он щеголь, это верно, но ума у него не так уж много. Он никогда мне не нравился. – Она презрительно пожала плечами. – Впрочем, мне и тот и другой были не по душе. Оба – порядочные скоты, если на то пошло. Выжимали из нее все соки. А где он был, этот Костиган, когда ей нужна была его помощь? – Старуха всхлипнула, и скупые слезинки потекли по ее толстым щекам. – Только здесь его не было, – заключила она.
Суперинтенданту пришлось разбудить также Розу и Нэн и задать им те же вопросы. Ответы обеих мало отличались от тех, что он получил от Мадж. К этому времени проснулась и Агнес. Томас допросил и ее, но и это не дало ничего нового, разве что эта девушка, по просьбе Питта, описала ему внешность Ады, которую сам он видел уже обезображенную насильственной смертью. Неохотные скупые слова Агнес мало что дали бы полицейскому, если бы он случайно не подметил у нее способность к рисованию, когда она набросала пусть немного карикатурный, но достаточно выразительный карандашный портрет Маккинли. Перед ним вдруг предстал образ женщины с чувством юмора, задором и силой воли. Даже на линованной бумаге блокнота Ада выглядела живой. Питт вдруг смог представить себе, как она ходит и держит голову, и даже предположил, какой у нее мог быть голос. Это еще сильнее усугубило трагизм мучительной смерти Маккинли, и Томасу стало еще тяжелее думать об этом.
Вернувшись на Боу-стрит, начальник участка лишь в шесть часов вечера смог подкрепиться бутербродом с холодной бараниной и кружкой горячего чая. Он привел в порядок всю добытую информацию и тщательно ее записал. Теперь ему казалось, что он начинает понимать образ жизни и поведение Ады. Разумеется, она регулярно отрабатывала свое время на Олд-Монтегю-стрит, а потом на Уайтчепел-роуд. Это бывало в начале вечера, и иногда убитая задерживалась в своем районе допоздна, но были вечера, когда ее там не видели. Прекрасная возможность подработать в других местах влекла Маккинли, и она пользовалась этим, как могла.
Тут же возник ответ на многие вопросы: Ада искала более прибыльных клиентов в других кварталах. Не Костиган ли подбивал ее на это? Он был тщеславен, а Маккинли всегда хотела заработать побольше. Не могла ли она в этом своем новом амплуа встретить кого-нибудь из недругов Финли или его отца? Стоит ли та версия того, чтобы ее разрабатывать?
К тому времени ни Юарт, ни Телман не преуспели в своих попытках разузнать что-либо стоящее.
Вечер этого дня и бо́льшую часть следующего, а затем еще один день Питт потратил на то, что обошел все пятачки, где собирались проститутки в Вест-Энде, на Уиндмилл-стрит, Хеймаркет и Лестер-сквер, а также на прилегающих к ним улицах и в расположенных рядом переулках. Он видел тысячи женщин, похожих на Аду; одни были роскошно одеты и прогуливались как распустившие хвост павлины, другие выглядели поскромнее, а кое-кто и вовсе работал в старом тряпье. При свете газовых фонарей Томас видел немало женщин не первой молодости, с провалившимися щеками и дряблым телом. Попадались ему и молодые, цветущие, приехавшие из деревень искать свое счастье и нашедшие вместо него грязные меблированные комнаты и поспешную любовь незнакомых мужчин, часто годящихся им в отцы, а то и в деды.
На улицах было и много детворы, лет восьми-десяти. Они останавливали мужчин и, ухватив их за рукав, шептали им на ухо непристойности, в надежде разжечь нездоровый интерес, и совали в руки порнографические открытки.
А рядом шумели толпы нарядной публики – респектабельные дамы и очень богатые леди, опирающиеся на руку мужей, то ли приехавшие на поздний концерт, то ли покидающие его.
Питт использовал все свои контакты среди сутенеров и содержательниц борделей и побывал в некоторых зданиях, где сдавались меблированные комнаты, но никто не припомнил, чтобы Ада бывала в его доме, и не знал ее имени, разве что из газет, оповестивших о ее убийстве. Имени Финли Фитцджеймса тоже никто не знал: он не был упомянут в связи с убийством Маккинли, и газеты о нем не писали. Также никто, кроме доктора Леннокса, полицейского следователя Юарта, их начальника Корнуоллиса и отвечающего за следствие Питта, не знал о сломанных ногтях на руках и ногах убитой.
Суперинтендант уже окончательно потерял веру в возможность что-либо узнать, как вдруг решил попробовать изучить район Гайд-парка. Там у него тоже был кое-кто из личных знакомых – огромный, самодовольный и льстивый Жирный Джордж. Он управлял своими проститутками железной рукой, а его ближайшим подручным был Малыш Джорджи, злобный карлик с садистскими наклонностями, чуть что хватавшийся за нож, который он постоянно носил при себе.
Томас застал Жирного Джорджа в его доме – красивом, классических пропорций особняке на Инвернес-террас.
Толстяк и не подумал встать при его появлении. Он, казалось, накрепко увяз своим огромным телом в кресле. День был теплым, и на Джордже была свежевыстиранная просторная рубаха, на чистый ворот которой падали лоснящиеся кудряшки его седых волос.
– Чем обязан, мистер Питт? – спросил сутенер негромким, сипящим от одышки голосом. – Какая неотложная причина привела вас ко мне? Должно быть, что-то чертовски для вас важное. Прошу, садитесь! Да садитесь же! Не видел вас со времен того ужасного убийства в Гайд-парке. Немало вам тогда пришлось потрудиться. Не очень-то вы были тогда сообразительны и споры. – Жирный Джордж покачал головой, и его кудряшки запрыгали. – А ведь мы не за это платим нашей полиции. Вы должны получше охранять нас, мистер Питт. Нам хочется спокойно спать в своих постелях и быть уверенными, что вы всегда начеку и заботитесь о нашем покое. – Если это и была шутка, то выражение его темных глаз того не подтверждало.
