— А ваши родители, простите, живы? — спросил я.
— Да, они живы, слава богу, живут в Витебске…
— А вы, стало быть, москвичка?
— Теперь можно сказать, что да. В семнадцать лет я приехала завоевывать Москву, в девятнадцать вышла замуж, в двадцать девять развелась. У меня небольшой косметический бизнес, есть друзья, подруги. Их немного, но все они настоящие…
— А враги у вас есть? — быстро спросил я.
— Враги? — даже как-то удивилась Эмилия Карловна.
— Да, враги. Которые могли бы желать вам смерти?
Этот вопрос я мог бы и не задавать, поскольку посещение магазина «Изобилие» Эмилией Карловной было случайным, а это значит, что в список тех, против кого мог быть направлен удар преступника, она не входила. Но вдруг это пригодится для будущей передачи?
— Нет, наверное, — растерянно проговорила она. — Бизнес у меня небольшой, конкуренты… есть, конечно, но дорогу я никому не переходила, да и не претендую я на расширение своего бизнеса за счет других. К тому же я совершенно неконфликтный человек, и все возникшие вопросы и даже какие-то мелкие… шероховатости предпочитаю разрешать полюбовно, поговорив мирно и по душам… Даже если приходится кого-то и увольнять, то всегда с компенсацией. На меня не обижаются.
— Да, это заметно, — констатировал я. — А у вас есть сестры, племянницы в возрасте двадцати — двадцати пяти лет?
— Нет, но есть сводный брат, — ответила Эмилия Карловна. — Он живет в Минске.
Собственно, на этом можно было разговор заканчивать. Я задал еще несколько общих вопросов, а потом Степа выключил камеру и присоединился к нам. Мы пили «Шабли», ели свежие фрукты, наслаждались индийским чаем с яблочной шарлоткой и непринужденно разговаривали. Разговор поддерживал даже Степа, который слыл у нас на телевидении молчуном. У Кешнер было по-домашнему тепло, спокойно и уютно.
Попрощались мы с Эмилией Карловной почти по-дружески. Как старые добрые знакомые.
— Заходите, если что-нибудь еще будет нужно, — сказала она.
Степа буркнул что-то невразумительное, дескать, как же иначе, а я ответил с нотками благодарности в голосе:
— Непременно.
На том мы и расстались.
Вернувшись на работу, я попросил нашего монтажера Игорька Свешникова сделать выборку с записей видеокамер продуктового магазина «Изобилие» девятого августа, где фигурировала подозрительная девушка, меняющая парики и наряды, почистить эту запись, сделать, по возможности, крупные планы девицы и сбросить отобранный материал на флешку.
А вот в клиники, где лежали пострадавшие от отравления, я сегодня уже не успел… Ну, должен же я отдохнуть, в конце концов!
Глава 7. Девушка Светлана, или Вы отравительница?
В больницу на 1-й Первомайской я отправился с ноутбуком и флешкой, на которой были кадры с девушкой, посещавшей отдел кисломолочных продуктов магазина «Изобилие» и, по всей вероятности, накачавшей за три захода в этот магазин посредством шприца несколько десятков пакетов и коробок с молоком, кефиром, сметаной и ряженкой малыми дозами яда под названием «сакситоксин».
Я специально вышел раньше назначенного для посещений больных времени, чтобы успеть поговорить с секретаршей Светланой Николаевой, о которой поведал мне вчера бывший заместитель главы управы по вопросам жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства Кирилл Петрович Игнатенко. Поэтому, повесив на плечо сумку с ноутбуком, я направил свои стопы на 5-ю Парковую улицу, выйдя на станции «Щелковская». Через четверть часа, стоя у дверей симпатичного двухэтажного особнячка районной управы, я уже звонил по телефону, указанному на сайте «sevizm.mos.ru».
— Добрый день, — сказал я, когда на том конце линии подняли трубку.
— Здравствуйте, — ответил мне приятный женский голос.
— Светлана Павловна?
— Простите, а кто говорит?
— Меня зовут Аристарх Русаков. Я веду журналистское расследование по групповому отравлению жителей района Измайлово и хотел бы поговорить…
— Глава управы района и его заместители принимают частных лиц и население по понедельникам, с четырех до шести вечера, — не дали мне договорить заранее приготовленной фразы.
— Я не население и не частное лицо. Я представляю юридическое лицо: известную московскую телекомпанию «Авокадо».
— Прием юридических лиц и организаций осуществляется у нас по средам, с двух до четырех, — сухо последовало новое заявление. Похоже, секретарша знала свое дело.
У меня подобного рода «отфутболивание» вызывает непременное желание добиться поставленной задачи, и как можно скорее. Я становлюсь собранным и жестким, исполненным сарказма и цинизма. Разумеется, ради дела и на время. И напоминаю носорога, заприметившего враждебную цель…
— Но мне совсем не хочется разговаривать с главой и его замами, — сказал я немного мягче. — Мне хочется поговорить со Светланой Павловной Николаевой. Это вы?
— Допустим, — нерешительно ответили мне. — А о чем вы хотите со мной поговорить?
— У меня есть подозрение, что это вы являетесь отравительницей двадцати восьми человек, двое из которых, бывший известный московский архитектор Андрей Александрович Кулимов и мой друг старик Храмов Лавр Михайлович, уже безвременно умерли, — голосом прокурора-обвинителя заявил я. И добавил: — Эти смерти можно приравнять к убийству. Причем, вполне возможно, что это не последние смертельные исходы. Так что ваше положение, Светлана Павловна, крайне незавидно.
— Я?! — кажется, неподдельно изумилась Светлана (если это, конечно, была она). — Я являюсь отравительницей двадцати восьми человек? О чем вы таком говорите?! Ну, знаете ли!!
— Да. Именно вас я подозреваю в содеянном преступлении, — безапелляционно заявил я. — И не забудьте, ваше отравление повлекло за собой уже два смертельных исхода. Это уже очень и очень серьезно…
Молчание, которое последовало вслед за двумя последними моими фразами, было окрашено в темно-багровые тона. По крайней мере, мне так показалось. Главное, чтобы Николаева сейчас не бросила трубку. Хотя она достаточно напугана, чтобы это сделать…
— Я… никак не причастна к этим… отравлениям, — произнесла, наконец, девушка на том конце провода, явно волнуясь. — И мне разговаривать с вами не о чем.
— Что ж, я вас прекрасно понял, — постарался сказать я как можно более холодно и сухо. — Тогда я просто вынужден буду доложить о своих подозрениях в Главное следственное управление по городу Москве. И тогда разговаривать вам придется уже не со мной, а со следователями Следственного комитета Российской Федерации.
Последовало новое молчание, в течение которого у Светланы Павловны, похоже, шел активный мозговой процесс. Потом я услышал приглушенный вздох и вопрос:
— А вы где?
— Стою у дверей в ваше учреждение, — ответил я.
