— Я сейчас выйду, — быстро проговорила она, после чего связь прекратилась.
Буквально через минуту, вылетев из дверей районной управы, Светлана едва не сбила меня с ног.
— Это вы мне звонили? — взволнованным голосом спросила она.
— А вы — Светлана Павловна Николаева?
— Да, — ответила, немного смешавшись, девушка.
— Это я вам звонил, — с нотками снисходительности произнес я.
— Вы что, и правда думаете, что я… — начала было она, но я, не дав ей договорить, предложил:
— Может, отойдем и где-нибудь присядем?
Мы отошли от здания управы, нашли лавочку недалеко от какого-то колледжа и присели.
— Что вам от меня надо? — спросила Светлана, кажется, немного успокоившись, поскольку вместо ожидаемого Бородатого Шакала с кривым посохом или Злого Карлика с длинным кинжалом, она увидела вполне симпатичного тридцатилетнего парнишку, без клыков, торчащих из уродливой пасти, с руками, вовсе не по локоть в крови, и ногами с коленками вперед, а не назад. — У меня скоро закончится обед, и мне надо быть на рабочем месте.
— Мне надо знать, во-первых, где вы живете, — начал я.
— Я не обязана отвечать на ваши вопросы, — твердо проговорила Светлана, все более приходя в себя.
— Не обязаны, — подтвердил я. — Зато будете обязаны отвечать на все вопросы следователю Главного следственного управления. И я могу вам это в скором времени устроить. Не верите? — Я достал сотовый телефон и немного покачал его в ладони: — Ну что, звонить? Следователя, майора юстиции, который, кстати, работает по делу отравления жителей Измайлово, зовут Владимир Коробов. Вот, посмотрите в моей записной книжке, — протянул я телефон Николаевой. — Видите, написано: Коробов, Следственный комитет. Видите, нет? Так что, мне звонить?
— Я живу недалеко отсюда, на Сиреневом бульваре, — нехотя буркнула Светлана Павловна.
— А в каком продуктовом магазине вы обычно отовариваетесь? — быстро спросил я.
— В «Магнолии», — так же быстро ответила Николаева. — Он прямо в нашем доме находится, на первом этаже…
— Тогда что вы делали девятого августа в магазине «Изобилие», который посетили в течение дня трижды, — грозно спросил я и свел брови к переносице. — Правда, изменив облик и поменяв одежду.
— Я не была в этом магазине, — сказала Светлана. — Я даже не знаю, где он находится, — добавила она, посмотрев куда-то мимо меня.
А вот это неправда, Светлана Павловна. Все жители Измайлова знают, где расположен этот магазин, который, по их мнению, самый дешевый. В смысле стоимости продуктов. Зачем вы мне соврали?
Я посмотрел на Николаеву и покачал головой:
— Вы говорите мне неправду, гражданка Николаева. Зачем? Выходит, вам есть что скрывать?
— Я не была девятого августа в магазине «Изобилие», — посмотрела мне прямо в глаза Светлана. — Девятое августа, а это была суббота, я весь день провела с моим молодым человеком…
— Вы можете назвать его имя, фамилию, место проживания?
— Конечно, могу. Его зовут Виктор. Виктор Андреевич Депрейс. Он живет в Лайт Хаусе, что в Сеченовском переулке…
— Что вы говорите! — всплеснул я руками. — В самом престижном доме на Остоженке!
— Да, — гордо вскинула голову Светлана. — И то, что я всю субботу девятого августа провела у него дома, может подтвердить сам Виктор и охранник на входе. Ну, и можете посмотреть записи камер видеонаблюдения. Их там на каждом шагу понатыкано…
— Это хорошо, что вы мне напомнили про камеры видеонаблюдения. Вы не будете против, если я вам покажу кое-что?
Я снял с плеча сумку с ноутбуком, достал аппарат, включил и сунул флешку в гнездо. На экране сначала показалась темноволосая девушка в шортах и летней курточке, что приходила в отдел кисломолочных продуктов магазина «Изобилие» в начале десятого утра.
Потом, в районе обеда, в магазин зашла девушка в джинсах и легкой курточке, с роскошными светлыми волосами, такими же, как у Светланы…
— Это не я, — посмотрела на меня Николаева.
— Разве? — недоверчиво спросил я.
— Да вы что, не видите? — искренне возмутилась она. — Девушка двигается… не так, как я. К тому же у нее парик…
— И что? — продолжал я разыгрывать из себя следователя.
— А то, что у меня волосы — свои. Не верите?
Я покосился на секретаршу и перевел взгляд на ее волосы.
— Вот, — наклонила она голову, — подергайте. Ничего не отвалится.
— Вы разрешаете?
— Разрешаю.
И я, захватив прядь ее волос в кулак, сильно дернул.
— Ой! — вскрикнула Николаева, подняла голову и, сморщившись, сердито посмотрела на меня. — Вы что?!
— Простите, но вы сами просили меня подергать вас за волосы, — невинным тоном заявил я.
— Подергали? — спросила Светлана, все еще продолжая морщиться от боли.
— Да.
— Теперь убедились, что волосы мои?
— Ну, может, вы их… крепко приклеили к голове, — пришлось понемногу сдавать позиции.
— Ага, на клей «Момент», что ли? — съехидничала секретарша.
Мы досмотрели кадры с девушкой, зашедшей в магазин уже в легкой блузке и короткой юбке. Ее кудри бросились в глаза Светлане, и она произнесла:
— А это опять парик. И лица не видно.
— То есть вы эту девушку не знаете и не видели никогда, — скорее констатировал, нежели спросил я.
— Так лица же не видно, — ответила Светлана.
И тут, совсем не подумав, что со мной случается довольно часто (я, бывает, сначала сделаю, а потом подумаю), я вытащил из кармана свой смартфон и протянул Светлане:
— Полистайте, пожалуйста, кадры с потерпевшими, что лежат в двух измайловских больницах. Может, узнаете кого…
Ах, какой я все же молодец, что снял втихаря отравившихся женщин, лежавших в больничке на Верхней Первомайской.
Светлана, листая кадры, вдруг через пару минут отчего-то радостно воскликнула:
— Вот! Эту женщину я знаю.
Я вздрогнул, поскольку совершенно не ожидал такого результата. Думал, что Николаева сухо ответит, что из больных никого не знает, и уйдет, сославшись на то, что обеденное время у нее вышло.
— Какую? — спросил я, наклоняясь над своим смартфоном в ее руках.
— Вот эту, пожилую, — указала она на Аделаиду Матвеевну Гаранину. — Она живет на Измайловском бульваре в пятиэтажной «сталинке», прямо напротив автобусной остановки.
— А как ее зовут? — спросил я, не сводя взгляда с секретарши.
— Я помню только отчество: Матвеевна.
— Может, Аделаида Матвеевна? — быстро спросил я.
