— Что-то не так?
— Да проблемы у меня, — скривившись, ответил я.
Как бы объяснить ей, что не до баб мне сейчас?
— С чем?
— С кем… Денежный вопрос.
— Будут тебе деньги, — проговорила Лелька. — Все будет. Расслабься. И получай удовольствие.
Я взял веник, сбрызнул на раскаленные камни, шлепнул им Лельку по спине и сказал:
— Да ты не переживай, я тебя не трону, а Лешему ничего не скажу. Валила бы ты отсюда…
— Куда? Догонят и — на круг. На ментов надежды нет. У Лешего там все схвачено. Была тут одна, сунулась в ментовку, — язвительно усмехнулась Лелька. — Так ее саму там чуть не раскуканили… Ладно, чего уж там… Что делать будешь?
— Ничего. А Лешему скажу, что у нас было все.
— Ну, хорошо, — благодарно кивнула она.
Я вернулся в трапезную с видом усталого, но страшно довольного человека.
— Ну как? — спросил Леший.
— Нормально, — буркнул я, невольно глянув на Лизу.
Она сидела все в той же позе, в какой я ее оставил.
— Нормально — это никак. Значит, Лельки тебе мало. Может, ты Лизку хочешь? — с наигранным возмущением спросил бандит.
— Да нет, — мотнул я головой.
— Лизка, он тебя не хочет! — засмеялся Леший.
Ничего смешного я в этом не видел. И, судя по всему, Лизу это шоу тоже не веселило.
— Оставь человека в покое, — тихо и не очень смело сказала она. — Ему сейчас не до тебя. Он за деньгами к тебе пришел…
— За деньгами?! — удивился Леший. — За какими деньгами? Разве мы не в расчете? Тебе не стыдно мне тут предъявлять?
— Мне стыдно?! — вне себя от возмущения выпалил я.
— Жадный ты, Вадик, нельзя так, — с издевательской ухмылкой попенял мне бандит. — Жадность фраера сгубила.
— Это не мои деньги. Это заводские деньги. Людям зарплату платить надо.
— Сколько их там у тебя, этих людей?
— Много.
— Хорошо, Лелькой расплатишься, всех забесплатно обслужит. Отвечаю.
— Издеваешься?
— Мы с тобой в расчете! — отрезал Леший, глядя на меня исподлобья.
— Нет!
Он резко поднялся, но я не сдвинулся с места, хотя меня и смутило это агрессивное движение.
— Пошел на хрен!
Я вышел из трапезной, но только для того, чтобы одеться. Не хотел я уходить отсюда без денег. Лучше уж пусть меня вынесут вперед ногами, чем уйти как побитая собака.
Я оделся, сел на скамейку. Вскоре появился Леший.
— Не понял! — посмотрел он на меня налитыми кровью глазами.
За его спиной появилась Лиза. Она махала мне рукой, показывая на дверь. Хотела, чтобы я уходил — или за меня переживала, или своему подонку дружку подыгрывала. Впрочем, не до нее.
— Я не уйду, пока не получу свои деньги!
— Не уйдешь? — свирепо спросил бандит.
— Нет!
— Ну, смотри!
Леший вышел из бани, громко хлопнув дверью.
Лиза с восхищением посмотрела на меня, но это не помешало ей покрутить пальцем у виска.
— Он же тебя сейчас убьет!
— Пусть!
— Давай сюда! — схватила она меня за руку и потянула за собой в трапезную. — Там окно в сортире! Решетки нет!
Но я не позволил ей увести себя, как быка на веревочке. Не тот я сейчас человек, чтобы спасаться бегством. Удила я закусил, теперь меня могла остановить только пуля. А к этому, похоже, все и шло.
В трапезную ворвался Вася Кайло, а с ним еще один «бык». Лиза глянула на меня как на покойника, над которым уже нависла крышка гроба, и вышла. Дверь за ней закрылась с таким звуком, с каким опускается на гроб крышка.
Кайло ничего не сказал. Он с ходу запустил в меня свой кулак-молот, но промазал. Я уклонился от удара, ответил ему хуком, который он, казалось, и не заметил. Он ударил снова, я отошел назад и оказался в углу. Кайло схватил меня за голову и мощно ударил коленкой в бок. И тут же добавил локтем в челюсть. Перед глазами у меня все поплыло, пол закрутился под ногами, но каким-то чудом я смог боднуть Васю лбом. Но это было все, чем я смог ему ответить.
Разъяренный, Вася обрушил на меня град ударов и сбил на пол. А еще к нему присоединился его дружок…
Я уже терял сознание, когда откуда-то издалека до меня донесся голос Лешего:
— Братва, сюда!
И тут же все прекратилось. Для меня. А для бандитов, как я понял, все только начиналось.
Они оторвались от меня и бросились на голос. Послышались крики, стоны, кто-то упал. Похоже, на улице шла бойня, но, возможно, это были фантазии моего умирающего воображения. Может, я уже и не живой, а мозг все еще работает…
Но вот перед глазами стало темнеть, сознание — тухнуть. Одно из двух — или я терял сознание, или окончательно умирал.
Голова тяжелая, гудящая, трескучая, перед глазами мутная качающаяся пелена с прорубями в ней, сквозь которые виднелось чье-то знакомое лицо.
— Вадик, ты, что ли? — спросил Миха.
Я сидел на полу, а он держал меня за грудки.
— Я.
Лицо распухло от ударов, один глаз почти затянулся, губы разбиты, нос, похоже, сломан, но зубы, кажется, все на месте. И язык послушный.
— За что они тебя?
— Деньги. Леший должен мне…
Слова давались легко, но сознание лежало, казалось, на саночках, которые вот-вот могли съехать с крутой горки в кромешную тьму. И каждое слово как будто сдвигало эти саночки с точки равновесия.
— Сколько?
— Много…
— Он ему должен, — донесся до меня голос Лизы.
— А ты заткнись, шлюха! — заорал на нее Миха.
Забыв обо мне, он разжал руки — я грохнулся на пол и сильно стукнулся затылком. И саночки покатились…
Салазки с шумом въехали на горку, и я увидел себя в машине, на заднем сиденье. Я слева, Лиза справа, а Миха — посередине. Впереди ехали какие-то парни с бритыми затылками, мощными шеями и широкими плечами.
— Я тебе этого никогда не прощу, поняла? — Голос Михи оглушил меня — в ушах зазвенело, голова разболелась.
— Ой, да ладно! — хмыкнула Лиза.
— Что, ладно? — возмущенно протянул парень.
— Если бы не простил, высадил бы…
— И высажу!
— Не высадишь… Ты в меня как лох втрескался!
— Кто лох?! — простонал Миха.
— Я сказала, как лох…
— Я не лох!
