— Занимаешь чужие, а отдаешь свои.
Я поощрительно глянул на Олега. Золотые слова.
— А отдавать кто будет? — спросил он.
— Как это кто? Я, конечно!
— А за чей счет? Зарплату рабочим придется снизить?
— Ну, не снизить, но задержка возникнет, — кивнул я. — А там еще восемнадцать процентов каждый месяц выплачивать. Помимо штрафа.
— Бандитский штраф, бандитские проценты… Я же говорю, эти уроды не просто так здесь появились. Почему их терпят? Почему не сажают? Все это специально. И в Чечне бандиты, и здесь… Всех их к ногтю надо!
— Всех не передавишь…
— Всех — нет, но стремиться к этому нужно. Я слышал, ты завод поднял.
— А сам не видишь?
— Да вижу. У нас тут больше работы и нет, если завод накроется, как люди жить будут?
— Не накроется.
— Сам не накроется, так бандиты накроют…
— А я зачем, думаешь, людей в охрану набираю?
— И много набрал?
— Да пока не очень, но процесс уже запущен.
— А деньги через три дня… Значит, двести долларов в месяц? — в раздумье, приложив к подбородку согнутый палец, спросил Олег.
— Мало?
— Да нет, нормально. А стволы будут?
— Будут. Но не сразу. Частное охранное предприятие надо зарегистрировать, лицензирование пройти, тогда и оружие разрешат.
— Понятно.
— Что тебе понятно?
— Понятно, что по закону все хочешь.
— А надо как? — Я смотрел на Олега с нескрываемым интересом.
Клин выбивают клином, и с бандитами нужно разбираться их же методами. Но для этого требуются особые люди, которые не боятся ни черта, ни дьявола. Сам я Шильника убивать не пойду, но, может, Олег захочет взяться за «мокрое» дело? Он сам, похоже, к этому клонит. Если это, конечно, не провокация…
— Нет бандита — нет проблемы.
— Смело.
— А смелого пуля боится и мент не берет.
— Нет бандита… Легко сказать.
— А не надо ничего говорить, — не отрывая от меня глаз, усмехнулся Олег. — И так все ясно.
— Что ясно?
— Ты сам все понимаешь. А я могу помочь. Даже ствол не нужен… Значит, волки, говоришь, к тебе приходили? А как вожака зовут?
— Шильник.
Я назвал всего лишь имя бандита, а Курдов посмотрел на меня так, как будто получил отмашку на него.
— Он к тебе сейчас приходил?
— Он.
— Значит, пятеро в больнице…
— Это ты о чем? — в замешательстве глянул я на Олега.
Похоже, он всерьез взялся за выполнение задачи, которую сам же перед собой и поставил. Уже и место наметил, с которого можно будет выйти на Шильника. Должен же тот навестить в больнице своих пацанов…
— Все нормально, начальник.
Надо было сказать, что здесь нет ничего нормального. Противоестественно все это. Одно дело, на кулаках драться или отстреливаться, а убивать в киллерском стиле — чересчур. Я только собирался сказать это, а Олег уже вышел из кабинета.
Надо было догнать его, остановить, но я остался сидеть в своем кресле. В конце концов, я Шильника ему не заказывал…
Построить дом, посадить дерево, вырастить сына… С первым я уже справился, дерево посажу весной, а сын уже в проекте.
Дом небольшой, полутораэтажный, из обычного дешевого кирпича, без всяких вывертов. Но так я и не собирался жить здесь долго. Раскручусь, построю особняк, а этот дом оставлю родителям. Они пока не в курсе моих планов: рано еще говорить «гоп». Не все так просто в этой жизни, и не известно, чем может закончиться мое противостояние с горанской братвой. Или убьют, или посадят…
Дом уже готов, можно въезжать хоть завтра. А уже сегодня можно свозить туда Симу. И я собирался ехать за ней. Работы много, но сейчас не до нее, нервы на пределе.
Третьи сутки уже пошли с тех пор, как исчез Олег. Уехал в город и пропал. Оставалось догадываться, чем он там занимается. Догадываться и бояться — за него, за себя. И еще за деньгами могли приехать, а их у меня нет. Всего тридцать тысяч, остальные еще только на подходе.
Я не стал надеяться на Олега и обратился в милицию — не в райотдел, а в управление по борьбе с бандитизмом, как подсказали мне умные люди. Платить мне ничего не пришлось, менты и без того взялись за дело. Им уже было известно об инциденте с локтевской братвой. Там началось с драки, а закончилось поножовщиной и стрельбой. С одной стороны — три трупа, с другой стороны — два, раненых больше десятка. Само по себе это чрезвычайное происшествие, а тут еще я со своей просьбой усложнил ситуацию. Одно пошло в довесок к другому…
Сто десять тысяч я собирать не стал, подготовил только двадцать. Менты уже обработали купюры. Бандитский кассир заберет их, за ним проследят, выйдут на Шильника, который обязательно захочет пересчитать наличность. Тогда его и возьмут с поличным…
А могут и не взять. Или возьмут, но потом отпустят. Шильник поймет, откуда дует ветер, и выпишет мне девять граммов свинца… Все может случиться. И еще Курдов со своей самодеятельностью мог напортачить.
В общем, нервы у меня на пределе. И о работе думать не хочется. Поэтому и поеду я сейчас за Симой, заберу ее, и мы отправимся смотреть наш новый дом. Может, мне совсем чуть-чуть осталось, если так, то это время нужно провести с женой, которую я люблю. И перед которой бесконечно виноват…
Я уже выходил из кабинета, когда позвонили с проходной и сказали, что меня хотят видеть какие-то подозрительные люди.
Остановить этих подозрительных людей вахтеры не смогли. Я выглянул в окно и увидел трех парней. Ноябрь месяц на дворе, а они в легких кожаных куртках нараспашку. Шли парни танковым клином — тяжело, напористо, неудержимо. За ними семенили два охранника с проходной. Эти ребята должны были составить костяк моей будущей службы безопасности, но толку от них пока никакого. Драться они вроде бы умеют, но желания связываться с бандитами у них не наблюдалось. Во-первых, удержать братков не смогли, а во-вторых, они шли за ними так, чтобы ненароком не обогнать их. Но все-таки шли.
Мне захотелось покинуть здание через запасной ход, сесть в машину и уехать. В конце концов, я собирался уже уходить… Но все-таки я удержал себя и остался в кабинете. Если это люди Шильника, надо будет сказать, чтобы они приходили завтра, как и договаривались. А если они будут требовать деньги сейчас, я пойду в отказ, чего бы мне это ни стоило. Менты заявятся завтра, а сегодня некому будет проследить за мечеными деньгами…
В административное здание вошли все трое, но ко мне в кабинет вломились только двое. Видимо, третий остался в приемной сдерживать охрану. Но эти двое и без него могли нагнать страху Налитые кровью глаза, запугивающие оскалы, бычья сила в движениях.
