— Арматурным прутом вас ударили, Вадим Борисович, — говорил я. — А почему арматурным? Потому что зазубрины там. Ваша кровь должна была на них остаться. Новенькая арматурина, только что с завода. А почему новая? А чтобы ржавчины не было. Чтобы пальцы Чайкова остались… Для нас картину готовили — он вас ударил, вы ему ответили. А мотив через Лизу можно было установить. Или через ваших телохранителей, которые видели, как вы с Чайковым отношения выясняли. Да и без мотива в принципе можно было обойтись… Четко все продумано, ничего не скажешь. Даже имя у лю… в смысле у Миши. Миша его зовут, как и Чайкова. Имя, скорее всего, выдуманное. Но ведь его выдумали давно, еще когда на вашу Серафиму нацеливались… Я так понимаю, подставу давно готовили…
— Готовили, — кивнул Нефедов. — На мою голову.
— И по времени все состыковали. Сначала вы появились, а потом Чайков. Вас уже к тому времени вырубили. Чайкова убили, на рукоять ножа наложили ваши пальчики. А Чайков через полчаса после вас появился, — вслух рассуждал я. — И все это время преступники находились рядом с вами.
— Говорю же, они мне хлороформа дали дыхнуть. Ну, или что-то в этом роде…
— Может, и так… Но вы мужик сильный, выдюжили. И ушли… Теперь вопрос, как Чайков попал в тридцать шестую квартиру? Как он там оказался? Может, ему сказали, что вы встречаетесь там с Лизой?
— Возможно.
— Он человек, я так понимаю, простой, охраны у него нет. Во всяком случае, не было… А вот как вы оказались без охраны?
— А зачем кто-то должен был знать о моем позоре? — с болью в голосе спросил Нефедов.
— Логично… И Курдов был один. Во всяком случае, он вам так сказал. А как оно было на самом деле, не известно… Пока не известно… И как его теперь искать?
— Не знаю. Никто не знает.
— И кто конкретно встречался с вашей женой, не известно. Никто его не видел. Не человек, а призрак… И Серафима была под гипнозом… — скрыв усмешку, сказал я. — А может, она все-таки сможет составить фоторобот?
— Ну, можно попробовать. А что это даст?
— Может, вы опознаете человека из вашей службы безопасности?
— Может быть, — пожал плечами Нефедов.
— Кстати, насчет вашей службы. Вы можете узнать, кто из ваших людей пропал вместе с Курдовым? У него же были люди, особо к нему приближенные?
— Были.
— А начальник вашей охраны где?
— Здесь, он людей привез…
— Вы дали ему команду, пусть он ситуацию по вашей службе пробьет. Надо бы поговорить с этими, особо приближенными. Если, конечно, они сейчас не с Курдовым…
— Надо бы поговорить… Ты здесь побудь, я сейчас…
Нефедов поднялся, вышел из бани. Я и хотел последовать за ним, но меня смущали мои костыли. Да и лень было подниматься. Коньячок у Нефедова хороший — мягкий, но забористый. Пьяным я себя не чувствовал, но расслабленность в мышцах ощущалась. И в сознании тоже…
Нефедов ушел и пропал. А я еще плеснул себе на два пальца, выпил. Опьянение не усилилось, но меня потянуло в сон. А диван в трапезной мягкий…
Я боролся со сном долго, но безуспешно. В конце концов глаза слиплись, и я заснул.
А разбудил меня Мигарев.
— Эй, вставай, Аника-воин! — с осуждением смотрел он на меня.
И, чтобы усилить во мне чувство вины, двумя пальцами за горлышко поднял над столом ополовиненную бутылку. — Пьянствуешь с беглым преступником?
— Выпиваю. И Нефедов не преступник… А где он?
— Увезли уже.
— Как увезли?
— Взяли и увезли… Почему мне не позвонил?
— Так это, сам собирался доставить. Он же сдаваться шел. Костюм спортивный надел, сумку собрал.
— Был костюм, и сумка была. Только сдаваться он не собирался.
— Сопротивление оказал?
— Да нет, не оказал…
— Я к его жене приехал, про любовника узнать хотел. Мы с ней разговариваем, смотрим, Нефедов идет. Зачуханный, замотанный. Он как сбежал от меня, так по лесам и шастал. Пока зону приема искал, у него батарея села. Пешком к дому шел. А здесь уже с начальником личной охраны связался…
— И охрана подъехала. Чтобы его увезти… Чем он тебя купил, Уланов?
— Зря вы так, товарищ майор! — сказал я, исподлобья глянув на Мигарева.
— А что не так, Уланов? Тебе не надо было ничего делать, надо было бы только позвонить… Посторонний человек позвонил, а ты нет! Что я еще могу подумать?
— А кто позвонил?
— Да это не важно…
— Ну, почему же не важно? Важно… Может, кто-то из охраны своего босса сдал.
— И что, если из охраны? Ты что, стукачей в охране Нефедова выявлять собрался? — усмехнулся Мигарев. — Может, ты на него работать собрался?
— Да нет, не собрался. Но идея хорошая… Проблемы у Нефедова с охраной, с начальником его службы безопасности. Пропал он. Мы думали, что он с Нефедовым, прячет его, а не было ничего такого. Пропал Курдов, был, и нет его. Может, где-то рядом ошивается, за домом наблюдает. Может, он и сдал Нефедова. Или он, или кто-то из его людей…
— Я не знаю, кто там пропал, а Нефедов нашелся. Все, Уланов, дело раскрыто. Хочешь ты этого или нет, а Нефедову предъявят обвинение. Признает он свою вину или нет, это уже не важно…
— Посадят Нефедова.
— Посадят.
— А фирму его в пух и прах раздербанят. Может, на него рейдеры наехали?
— Тебе какое до этого дело?
— Раздербанят фирму. Камня на камне не останется. Шкотов нам потом большое спасибо скажет.
— Что ты несешь, Уланов? — неприязненно взглянул на меня Мигарев. — При чем здесь Шкотов?
— Шкотову не все равно, что с городом будет. Он за наш Горанск переживает. А компания Нефедова не в Москве зарегистрирована, а в нашем районе. Не будет компании, не будет и налогов…
— Эка ты далеко залез! — удивленно вскинул брови Мигарев.
— Я и Шкотову это скажу.
— Шкотову?
— Шкотову!
— А компанию Нефедова рейдеры могут захватить?
— Рейдеры. Слияние и поглощение. Сольют и проглотят.
— Может, и сольют, — озадаченно кивнул Мигарев.
Он взял чистый бокал, налил себе коньяка, сел. В раздумье втянул в легкие воздух, раздувая щеки, резко выдохнул его из себя и сделал несколько глотков, даже не пытаясь прочувствовать вкус напитка.
— Значит, подставили Нефедова? — спросил он, глянув на меня из глубины своих раздумий.
— Все указывает на это.
— И это мог сделать начальник его службы безопасности?
— Как вариант.
