– Узнаю старого доброго Сила Маккормака.
Пресвитер скромно опускает глаза и озвучивает сумму. Я плачу и интересуюсь, когда состоится отпевание и утилизация. Пресвитер с достоинством отвечает, что свято чтит сегодняшний день субботний, как и завещано в Святом Писании.
Насчет завтра он почти обиделся. Воскресная служба, проповедь, работа над спасением душ ближних своих, поддержанием их внутреннего спокойствия и равновесия. Так что не раньше понедельника.
Но оно и к лучшему. До понедельника прихожане еще тел подбросят. Пресвитер отпоет всех скопом. Да и договор с крематорием предусматривает скидки на оптовую поставку клиентов.
Насчет сохранности тел моих незваных гостей он просит не беспокоиться. Морозильная камера промышленная.
– Туда еще и мы с тобой поместимся! – Острит друг моего детства.
Потом он уже серьезно заглядывает мне в глаза и спрашивает, не хочу ли я поделиться чем-нибудь сокровенным, облегчить душу.
– Хочу, – с готовностью отвечаю я. – Желаю очутиться в надежном месте, принять ванну, слушать хорошую музыку, пить выдержанный виски и курить отборный табак. Это сильно облегчит мою душу, заодно порадует и тело.
– Сын мой, твои молитвы услышаны!..
– Насчет молитв. Я так и не понял про одиннадцатый бесплатный грех.
Пресвитер загадочно улыбается и говорит:
– Это и к лучшему, Тони. Бесплатных грехов не бывает.
4
Сил, бесспорно, гений. Только он сумел создать финансовую империю, не имеющую конкурентов, в самом Бейсин-сити! А ведь идея лежала на поверхности, приходи и бери. Но поднял ее он – друг моего детства. Церковь Привилегированного Прощения, созданная им, – единственная институция в городе, находящаяся в одинаково нейтральных отношениях со всеми группировками, грызущимися друг с другом, заодно и полицией.
Может, и мне податься к нему в дьяконы? Пресвитер, думаю, не откажет.
Я лежу в ванне, тону в пене и улыбаюсь про себя. Жизнь – женщина, причем изменчивая. Еще утром меня окружали заплеванные тюремные стены. Вечером я трясся на карнизе десятого этажа, потом вместо ужина возился с вонючими трупами. Только ночь принесла долгожданное успокоение.
Из кабинета доносится негромкий джаз. У Сила тут небольшой электроорган. Он утверждает, что музыка облагораживает душу. Наверное, так и есть.
Спустя некоторое время мы беседуем, расположившись в уютных кожаных креслах. Пьем скотч, выдержанный двадцать один год. Курим сигары. Жаль, мои остались в разгромленной квартире. Но и эти вполне хороши. Вспоминаем былое.
Кабинет Сила – просторное помещение с окном во всю стену – расположен прямо в церкви, на одном из верхних этажей. Под нами офис церкви Привилегированного Прощения и конгресс-холл. Над нами – колокольня с прозрачными полом и потолком. Туда почти никто не ходит, там все автоматизировано. Но сейчас, когда тучи немного расступились, в ограненном кристалле потолка виден маленький белый месяц и черные рты молчащих колоколов.
Сил рассеянно наигрывает «Квартирку наверху» Арти Шоу, когда откуда-то снизу раздается шум мотора, звук удара. Сразу за ним летит грязная брань.
Пресвитер, не отрывая пальцев от клавиш, меланхолично замечает:
– Могли бы и позвонить. Я посмотрел бы и сказал, есть ли у нас эти личности.
Я выглядываю в окно. Подо мной, у того самого бокового входа, которым мы с Вилли воспользовались несколько часов назад, раскорячился огромный джип. Рядом детина размером со шкаф сокрушенно пинает пробитую шину.
Доиграв пассаж, Сил оборачивается ко мне и объясняет, что это, наверное, приехали какие-то местные ребята. Они хотят заглянуть в общественный холодильник. Мол, из-за отсутствия у них хороших манер и неоднократной замены двери церкви ему пришлось принять некоторые меры.
Мы спускаемся в зал. Свет горит, в проходе стоит еще один громила с автоматом. Ругань и крики слышны и со стороны коридора, где, по моим предположениям, расположен рефрижератор. У колонны стоит служка с заряженным ружьем и молчит.
– Черт побери, пресвитер, что за шуточки?! Откуда взялись «ежи» на дороге? Это церковь или крепость?! Я две шины проколол – кто мне за них заплатит?
– Пит Хирург, выбирай выражения в доме Божьем! Пойди и покайся в сквернословии. За каждое ругательство отдельно. Позволь напомнить твой прошлый приезд. Вы тогда разворотили и вышибли дверь моей церкви. Ты покаялся и пообещал больше так не делать. Было такое, Пит Хирург?
– Да, отче.
– Каешься?
– Каюсь.
– Вот и ладушки. Шины я тебе предоставлю, разумеется, за отдельную плату. – По мановению его руки мальчик выходит.
Странно и удивительно видеть, как волосатый полуголый головорез типа Пита Хирурга в присутствии Сила внезапно становится покладистым и почти нормальным на вид. Пресвитер как ни в чем не бывало спрашивает, что его привело к дому Божьему в столь поздний час.
– Хотел спросить, Фил Вонючка у тебя?
– Это Джека Сатаниста парень?
– Ага.
– Там. – Пресвитер кивает в сторону коридора с холодильником.
Оттуда уже выходят двое мужиков лет по тридцать или чуть больше. Все видимые участки их тел покрыты татуировками, цепи при ходьбе звенят как сигнализация. Я бы таких не нанял даже газон стричь. Они молча тащат замерзшее как доска тело мимо нас к машине. Слышится звук открываемого багажника, почему-то собачий лай и визг.
Пит спокойно объясняет:
– Я обещал скормить этого гаденыша псам и сделал это. Мои парни еще утром подстрелили его у входа в эту дыру… Как ее? «Глубокая глотка», вот. Вернулись за покойником, а его и нет. Где ж еще искать, как не у вас?
В это время один из громил Пита возвращается и тихо говорит, что в холодильнике нарисовались еще двое парней Джека Сатаниста. Такие, с вилками в глазах. Может, забрать?
Пит радостно потирает руки и с надеждой смотрит на пресвитера. Тот снова молча кивает. Моих вечерних гостей уносят в тот самый бездонный багажник, где уже исчез неизвестный мне Вонючка. Оттуда снова слышится приглушенное рычание и лай.
Сил выжидательно, с отеческой укоризной смотрит на Пита. Тот подтягивает джинсы и идет к электронному боксу. Через некоторое время он возвращается и протягивает пресвитеру квитанции об оплате. Друг моего детства просматривает их, улыбается и благословляет бородача.
Когда тот уже подходит к двери, он внезапно вспоминает:
– Да, Пит, с вилками разберитесь, поглядите, чтоб собаки ничего себе не поранили. Тоже ведь твари Божьи.
– Без проблем, отче. Тем более у вилок хозяин есть, вернуть бы.
– Вряд ли он станет пользоваться ими впредь. Но на твоем месте я бы задумался над компенсацией их амортизации в трупах твоих врагов.
