Книга Вышибала, страница 28. Автор книги Давид Босс, Александр Ли

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вышибала»

Cтраница 28

Маккормак предлагает свою кандидатуру на роль главы синдиката. Мол, идея Тони отличная, вот только он переборщил с методами. Ага, а как же! Как будто все эти головорезы понимают какой-нибудь другой язык, кроме силы.

Все хором поддерживают пресвитера. Да уж, Сил ловко меня провел, увел власть прямо из-под носа. Маккормак вещает о том, что годы смуты закончились. Синдикат в союзе с церковью положит начало новой эпохе. Дескать, раньше вы были разрозненными прутиками, которые легко сломать по одному. Теперь же вместе мы связаны в крепкий пучок.

После пламенной речи о том, что мафия отныне едина и больше не допустит распрей и разборок, пресвитер предлагает всем подняться и почтить память погибших товарищей минутой молчания. Я с грустью думаю о Счастливчике. Не стоило его держать рядом и подставлять под удар. Вина в смерти Вилли полностью лежит на мне.

Вскоре собрание заканчивается. Все расходятся, оживленно обсуждая услышанное. Сегодня их ждет бурное празднование. Бывшие банды Пита и Джека смешиваются в один поток. Больше им нет смысла враждовать. Теперь у них один общий босс, который позаботится о всеобщем благополучии и заодно – о душевном здоровье.

12

Я сижу в бетонном подвале, размещенном под зданием церкви. Четыре стены без единого окна. Вверху, под самым потолком, – небольшое вентиляционное отверстие. Видимо, изначально помещение строилось как бомбоубежище для священника и работников храма. Теперь оно пригодилось совершенно в другом качестве.

Руки мои скованы. Я не спеша поцеживаю из бутылки через соломинку старый виски – моя последняя просьба перед смертью. Наверное, в иной ситуации я бы поблагодарил пресвитера за возможность посмаковать хороший алкоголь перед отправкой на тот свет. Да и идея закрыть меня здесь ненадолго – тоже его. Громилы Пита Хирурга и Сатаниста Джека готовы были разорвать меня на месте, но Сил убедил их дать мне время спокойно помолиться за свою душу и покаяться перед Господом в своих грехах.

Сверху, из зала церкви, доносятся приглушенные звуки органа. Этот святоша издевается надо мной, играя похоронную заунывную патетическую муть. Мне больше по душе было бы послушать что-нибудь в исполнении хорошего джазового оркестра.

Кто это вообще придумал – провожать в последний путь под слезливую пошлую музыку? Почему люди должны обязательно плакать на похоронах? Умирая, человек покидает мир, полный боли и страданий. Нужно радоваться, что его муки закончились. Возможно, в мире ином ему повезет больше.

Мысли в голове путаются. В разных дешевых книжонках часто пишут, что перед кончиной у человека вся жизнь проходит перед глазами. Вранье! Передо мной до сих пор маячит хитрая морда Силлага Маккормака. Никакого умиротворения и смирения перед ликом смерти у меня и близко не наблюдается.

Злость на самого себя накатывает волнами, да так, что хоть головой о стену бейся. Зачем я выболтал все этой сволочи? Неужели не мог сам разрулить ситуацию? Ведь еще покойный Генри Крейн по кличке Томпсон учил меня – нельзя полностью доверять никому и никогда. Надо всегда готовить пути отхода. Но теперь уже все советы бесполезны.

Время течет медленно, словно замороженный виски. Иногда кажется, что оно окончательно остановилось. Пресвитер наконец-то закончил мучить церковный орган и мой слух. Вот и все.

Вокруг стоит тишина. Время от времени слышно, как капля за каплей падают на пол где-то за стеной. Словно естественный метроном, отбивающий ритм моих последних минут на этом свете.

Сейчас Маккормак – или кого там они назначили палачом? – шагнет в комнату, достанет мою бритву и подойдет ко мне сзади. Мгновение – и на рукояти можно будет ставить двадцать первую зарубку.

Пресвитер оказался умней меня. Наверное, это справедливо, что теперь он будет решать судьбы Бейсин-сити – вся власть в его руках. Но что такое ум? Просто мы люди с разным пониманием человеческой культуры.

В мою моральную систему координат не входят подлость и предательство. Для него же эти качества вполне допустимы. Да, я ретроград, верю в традицию, в честь. Прежние принципы мафии отмирают. На авансцену выходят молодые дикие звери.

Дай-то Господь, чтобы пресвитеру удалось удержать над ними контроль. Если честно, я сильно в этом сомневаюсь. Он сам уже заражен вирусом бешенства – я это так называю. Человек, способный на предательство, становится пустым местом, полным ничтожеством, пылью.

За дверью слышны чьи-то шаги. Я поднимаюсь на ноги, склоняю голову в молитве. Слова путаются, перемешиваются. Я оставляю эту затею. Бог и без того в курсе моего скорого визита. В замке поворачивается ключ.

От двери до меня – шесть-семь шагов. Пять, четыре, три, два, один!.. Аминь.

Часть третья
1

Чертова дорога! Поганый вонючий фермер! Ненавижу ночные вызовы, когда вместо теплой постели после суток дежурства тебя посылают в промозглую темень, снова возиться в крови и дерьме. Меня зовут Мануэль Эстадо, я врач. Если быть точным – хирург широкого профиля. Друзья зовут меня Мани. Это сокращенное от Мануэль, а не потому, что я люблю деньги.

Хотя если быть откровенным, то так оно и есть. Из-за этого нежного чувства я и оказался сейчас на безлюдной ночной дороге в десяти милях от Бейсин-сити.

Он позвонил в дверь клиники в половине двенадцатого ночи. Я сдал дежурство и собирался ехать домой. Надо было выйти минут на пять раньше. Теперь придется выслушать посетителя, красношеего толстяка лет сорока. Хотя с поправкой на стиль жизни ему может быть и тридцать, и пятьдесят. Он стоит на пороге – мокрый, жалкий, грязные руки теребят мятую бейсболку «Миннесотских викингов». Я никогда не спрашиваю имя клиента, да и они крайне редко называют себя.

Толстяк говорит, есть проблема, надо решить срочно. Аборт. Девочке пятнадцать. Как я понимаю, это его дочь. Я советую ему приехать в клинику днем. У нас прекрасные условия, полная анонимность.

Он смотрит на меня бычьими красными глазами и мычит:

– Нельзя, чтобы старуха узнала.

– Это ее бабушка?

– Это моя жена. Ее мать. Если проведает – мне конец.

– А вы пробовали поговорить с э… виновником? Может, поженить их, и вскоре вы станете счастливым дедушкой?

– Что?! Грязный мексиканский докторишка! Да неужто я подпустил бы к своей тыковке какого-нибудь хлыща прыщавого? Моя дочка, мое сокровище! – В глазах ублюдка появляются слезы.

Он неуклюже вытирает их кулаком, в котором зажата бейсболка лузерской команды. Этого мне достаточно. Сукин сын! Больше я не задаю вопросов. На этих фермах скотство не только в загонах для животных. Надеюсь, он ее не насиловал – хотя в этом случае все выглядит еще более мерзко.

Ладно, мое имя Мани, и я хирург. Озвучиваю сумму – с учетом всех сверхурочных и комиссионных. Чешется язык сказать, что бонусом готов сделать ему еще и вазектомию, но я сдерживаю себя. Это одна из причин, почему друзья зовут меня Мани, а врагов я не имею. Толстяк отслюнивает задаток, и мы едем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация