Я ставлю девушке очередную капельницу, устраиваюсь в кресле-качалке на террасе, потягиваю виски со льдом. Это всегда помогает мне привести мысли в порядок. Здесь хорошо слышны звуки, доносящиеся из комнаты-палаты, где лежит незнакомка. Ритмичный шум кондиционера, приглушенное завывание ветра в кронах деревьев и щебет редких птиц.
Внезапно я слышу легкие постанывания, ставлю на журнальный столик стакан с недопитым алкоголем и бросаюсь в палату. Девушка проснулась. Видимо, перестало действовать обезболивающее лекарство. Я делаю ей укол.
Она смотрит на меня слегка отрешенным взглядом. Ей повезло, организм оказался крепким и смог выкарабкаться с того света. Не каждый мужчина пережил бы подобное ранение, а что уж говорить про молодую хрупкую девушку.
Я придвигаю к кровати кресло, присаживаюсь и успокаиваю свою пациентку. Мол, все позади, она вне опасности. Главное – отлежаться, пока затянутся раны.
– Спасибо, – тихо произносит незнакомка, открыв глаза.
– Не за что, это моя работа. Меня зовут Мануэль, для друзей – Мани. Я хирург. Кстати, вам серьезно досталось. Вы помните, кто на вас напал? Может, стоит обратиться в полицию? – начинаю я прощупывать почву.
– Нет-нет, только не их, не копов. – Девушка безуспешно пытается приподнять голову, и ее лицо тут же искажает боль. – Они повязаны, все до одного.
– Кто? С кем?
Но моя подопечная засыпает как котенок, просто отключается. Наверное, снотворное начало действовать. Я еле сдерживаюсь, чтобы не погладить ее по густым черным волосам, и выхожу на террасу, к своему виски. Начинается дождь.
Спустя сутки мы возвращаемся к разговору. Сейчас она уже может свободно беседовать, даже иногда улыбается. Я удивляюсь ее быстрому восстановлению.
Я не хочу давить. Но девушка достаточно пришла в себя и сама предлагает рассказать свою историю. Я сдаюсь и слушаю.
Ее история начиналась банально, как у большинства несчастных людей, живущих в этом городе. Недавно она устроилась секретаршей в одну контору. Зарплату ей обещали небольшую, но она была согласна и на это. Семья девушки никогда не жила на широкую ногу, а сейчас и подавно. Отец на пенсии, мать подрабатывает уборщицей.
Чуть ли не с первого дня работы начались неприятности. Босс положил на нее глаз.
Девушка краснеет, запинается и говорит:
– Возможно, везде так заведено – шлепать секретарш по выступающим местам и требовать от них полного комплекта услуг. Но я воспитана по-другому. Когда босс пригласил меня в кабинет, закрыл двери и принялся лезть под юбку, я смогла вывернуться и убежала. На какое-то время все затихло. А потом на юбилей конторы он устроил вечеринку для сотрудников в своем коттедже. Это в пригороде, недалеко от трассы. Я впервые попала в богатый особняк и увидела, как живут люди с деньгами. В детстве я строила мечты о чем-то подобном: большой особняк, бассейн на заднем дворе, четверо детей, собака, розарий и все такое. Конечно, сейчас я понимаю, что им никогда не сбыться. Я немного выпила, с непривычки голова закружилась, настроение поднялось. Тут подошел босс. Принес шампанское, предложил тост – было неудобно отказать. Потом был поцелуй на брудершафт. Я вдруг обнаруживаю, что он крепко держит меня и ведет в спальню. Я вырываюсь – но он силен как бык. Я бью его коленом в пах, царапаю ему щеку и убегаю.
Я внимательно слушаю. Бедная девочка! Мое сердце переполняется искренним сочувствием и негодованием. Я тоже вырос в семье с небольшим достатком, школу бросил после смерти отца, мать работала как проклятая ради нас с сестрой.
Чтобы выучиться, мне пришлось вкалывать по ночам, залезть в долги к синдикату. Так что я не понаслышке знаю про безденежье и мечты о прекрасном будущем, почти верю девушке.
Она же продолжает:
– От страха я заблудилась, везде все пьяные, орут!.. Потом черным ходом вышла в сад, из него – на трассу. Была ночь, темень, собиралась гроза, небо нависло черное и страшное. Я еще и телефон потеряла в доме. Вокруг ни души, за обочиной начинается лес. Я шла в сторону городских огней, которые горели на горизонте. Думала, завтра же уволюсь и забуду весь этот кошмар. Но настоящий ужас был еще впереди. Охранники разъяренного босса догнали меня, начали избивать, потом заявили, что по приказу шефа сейчас изнасилуют и повезут на продажу в Старый город.
Мне становится мерзко от всего услышанного. Одно дело – девицы, с младых ногтей выбравшие себе путь профессиональных путан. Такие ни перед чем не остановятся, могут убить, ограбить, влюбить в себя. Все без лишних эмоций, это их хлеб. Но представить вот эту невинную чистую девушку в грязном притоне я не могу.
Черт побери! Что за город, что за люди?! Я периодически читаю о таких случаях в желтой прессе. Родители продали дочь в бордель. Это возмутительно, но происходит где-то там, не у меня на глазах.
А теперь совсем рядом с собой я вижу униженного, беззащитного человека, который чуть не пережил это на собственной шкуре. Девчонка могла поплатиться жизнью за свое нежелание быть смешанной с грязью.
Мои кулаки возмущенно сжимаются, а она продолжает:
– Я не могла представить свое будущее среди путан и похотливых самцов. Лучше сразу сдохнуть. От отчаяния я стала сама не своя, как взбесилась – откуда и сила взялась. Громиле босса, державшему меня за шею, я прокусила руку чуть ли не до кости. Другому двинула ногой, куда-то попала. Дальше слабо помню. Послышался выстрел. Резкая боль. Видимо, у мерзавцев сдали нервы. Они подстрелили меня и решили бросить подыхать на дороге.
Хорошо, что я оказался в нужное время в нужном месте. Вряд ли кто подобрал бы несчастную в таком виде, да и дорога была пустынной, а в ее случае отсчет жизни шел на часы. Милосердие – редкий гость в сердцах жителей Бейсин-сити. Их поступками руководит страх или жесткий расчет.
Что возьмешь с раненого человека, валяющегося на обочине, кроме лишних проблем с законом? Проще не связываться и проехать мимо. Недоверие всех ко всем разъело души горожан. Да что тут говорить, я и сам отчасти такой. Иначе не выжил бы.
Ее фиалковые глаза смотрят с надеждой и благодарностью.
– Еще раз спасибо вам, Мануэль. Без вас я, наверное, уже была бы на том свете. Сейчас мало людей, способных на добрый поступок.
Я не могу оторваться от этого бледного лица, глаз, сияющих в тени длинных ресниц. Мне хочется защитить ее ото всех на свете, говорить ей самые нежные слова.
Но вместо этого я суховато произношу:
– Я все-таки врач и давал клятву Гиппократа.
Внезапно раздается звонок в ворота. Я никого с визитом не жду. Это настораживает. На ум приходит тот сумасшедший толстяк с красной шеей и беременной дочерью, его обещание поквитаться.
– Это за мной! – Девушка взволнована и перепугана еще больше, чем я.
Времени на раздумья нет. Я беру ее на руки и поднимаюсь на второй этаж по потайной лестнице. Девушка сжимает зубы и едва сдерживается, чтобы не застонать от боли.
